— Я вас не понимаю, падре.
— Это несложно, Хулия. Гильгамеш потерпел неудачу в своем стремлении победить смерть. Однако спустя тысячи лет другой человек, наполовину смертный, наполовину Бог, сумел совершить это. Его звали Иисус из Назарета, и победу свою Он одержал необычным способом: Он преобразил свое бренное физическое тело в световой луч.
— И это вся ваша тайна?
— Отчасти да, дочь моя. Свет — это кульминация всего. Это великолепный символ всех окружающих нас чудес. Нечто незримое, позволяющее нам видеть. Это мельчайшая часть электромагнитного спектра, включающего в себя слышимое, осязаемое и видимое в равной мере, о чем были прекрасно осведомлены жившие до потопа люди. Этот свет и искал твой муж. И он нашел его, впервые за две тысячи лет. А это означает, Хулия, что в нашем мире происходят какие-то перемены…
— А может, только изменение силы земного притяжения или молекулярной структуры на Арарате? Откуда мне знать! Все произошло в считаные секунды. Я только знаю, что вознесение Мартина осуществилось в результате сильнейшей бури на Солнце и что гора в этот момент поглотила невероятное количество энергии.
— Ты до сих пор не поняла, что я имел в виду, говоря о символах? — улыбнулся священник. — То, что я называю преображением, возвращением в дом Отца, ты лишь обозначаешь в научных терминах.
— Какая разница? Все уже произошло. Мартин добился того, о чем мечтал. Я знаю, что с ним все будет в порядке.
— Ох, Хулия, — вздохнул отец Форнес, взяв меня за руку и ласково похлопывая по ней. — Знаешь, почему ты заставила меня плакать?
Я смотрела на старика с нежностью, не решаясь прервать его.
— Потому что пятьдесят лет назад я выслушал рассказ о том, чем это место являлось прежде, от своего предшественника и тогда не понял его слов. Естественно, его описание было символическим. И в силу этого допускало разнообразные толкования. Прежний настоятель собора Сантьяго поведал мне об этом Гильгамеше, о скрытом смысле потопа, об утерянных башнях и об этой технике призыва высших сил, при помощи которой добились своей цели герой шумерской легенды, пророк Енох или Иисус из Назарета. Именно он тогда объяснил мне, что здесь, в Сантьяго, у нас под ногами хранится одна из этих древних антенн, дошедших до нас со времен потопа. Я счел тогда, что все это некая поэтически-мистическая фигура речи. Но, увидев то, что произошло с тобой, дочь моя, я постиг сокровенный смысл его рассказа. Я понял эту метафору.
— И к какому выводу вы пришли, падре?
— К очень простому, милая Хулия. Что только ангелам позволено взывать к Богу.
— Ангелам?
Я попыталась скрыть гримасу разочарования. Совсем не такие откровения я ожидала услышать. И тут дон Бенигно уточнил:
— Ладно, Хулия. Не огорчайся. В конце концов и ты, и я тоже принадлежим к их числу. Разве тебе не доказали, что все мы являемся плодом любви сыновей Бога и дочерей человеческих?
— Иными словами, мы с вами тоже ангелы? — рассмеялась я.
— Вот такая потрясающая новость, правда?
Вынужден сознаться, что я отношусь к писателям, не слишком приверженным каноническим методам работы. На протяжении многих лет я стараюсь помещать действие своих произведений в конкретные исторические декорации, основывать их на достоверных событиях, а также делюсь с читателями тем удивлением и зачарованным интересом, которые во мне самом вызывают открытия, совершенные в процессе исследования. Что касается «Заблудшего ангела», то моя одержимость точными фактами и стремление к правдоподобным описаниям в ряде случаев чуть не стоили мне жизни. Теперь я считаю, что рисковал не зря.
К примеру, я никак не мог поставить последнюю точку в романе вплоть до октября 2010 года, когда в конце концов получил от турецких властей необходимые разрешения, чтобы совершить восхождение на Арарат. Эта вершина, вознесенная на 5165 метров над уровнем моря, сопротивлялась мне в течение трех трудных морозных дней. Казалось, «гигант боли» [38] Турецкое название Арарата — Агрыдаг или Агры-Даг (тур. Agri Dagi), «кривая гора» или «гора боли» (от тур. Agri — «боль, скорбь»).
бросает мне вызов: каждое утро я видел его покрытый льдом пик, словно дразнивший меня. Но эта игра длилась недолго. Ровно столько, чтобы я успел без памяти полюбить его очертания, прежде чем облака скрыли его от моего взора. Само собой, это лишь подстегнуло меня, и я, рискуя собственной шкурой, решил покорить Арарат, чтобы документально обосновать эти страницы.
Читать дальше