Ольга Ларионова - ЕВАНГЕЛИЕ ОТ КРЭГА

Она впервые назвала его полным именем, и это вырвалось у нее совершенно естественно: ведь они больше не были в походе. В этом тесном, так далеком от королевской роскоши жилище мона Сэниа была наконец дома.

Она скинула тесную походную одежду и выбрала скромное, просторное платье. Оно скорее подошло бы пожилой домоправительнице, чем молодой и счастливой женщине. А ведь совсем недавно ее все называли «юная принцесса»… Наверное, чтобы вернуться к этому ощущению юности, надо прежде всего снова почувствовать себя любимой. А это опять отодвигалось еще на один день. Сэниа досадливо тряхнула головой, и черные волосы рассыпались по плечам, сдерживаемые только драгоценным аметистовым обручем. Какая бы она ни была, а прежде всего она хозяйка дома. Легко и стремительно, как прежде, она покинула свой шатер. Под ногами захрупали стебли по-вечернему полиловевших соцветий; солнце уже коснулось кромки каменных стен, окружавших пологую чашу их маленькой уютной долины.

– Стены растут! – вдруг заорал диким голосом Харр по-Харрада. Спасайтесь, пока они не закрыли все солнце!

– Успокойся, гость мой, – стараясь скрыть усмешку, проговорила принцесса. – У нас солнце прячется каждый раз, когда мы собираемся отойти ко сну и…

Она осеклась и едва по-детски не прыснула: чернокожий певец выбрал-таки себе наряд по вкусу. Вероятно, этот малиновый халат с нежнейшей опушкой персикового цвета когда-то принадлежал Тарите-Мур, и сейчас он едва-едва сходился у тихрианина на пупе, оставляя обнаженной могучую грудь, на которой лишь изредка поблескивали бусинки хрустального транслейтора, прячась в угольно-черных завитках волос. Харр зябко ежился, стараясь стянуть отвороты не вполне уместного здесь пеньюара – розовый пух жалкими клочками выпархивал из-под пугливо подрагивающих пальцев.

– Снег! – снова заорал он. – Разводите костры, сейчас пойдет снег, если исчезнет солнце…

Он бросился к куче одежд и принялся судорожно разбрасывать камзолы и штаны, прежде чем нашел подходящий плащ; к чести его будет сказано, что прежде всего он вернулся к принцессе и бесцеремонно, даже несколько грубовато закутал ее с ног до головы – сделал это он подозрительно умело.

– Ступай в дом и сиди там, пока я огня не спроворю, – велел он безапелляционным топом. – Эй, где тут разжиться дровишками?

Флейж помирал от беззвучного хохота, благо дамский капот с торчащими из-под него громадными сапожищами очень к тому располагали; Сорк хмурился, но молчал, ибо первое слово принадлежало принцессе, которая была растрогана до такой степени, что не находила ни нужных слов, ни подходящего топа. С ней обращались как с девочкой…

– Слушай, ты, гусь, – не выдержал наконец Флейж, – умерь свой пыл. Снег тут выпадет не раньше чем через половину преджизни, если по-вашему. Так что угомонись, пока ты меня заикой не сделал.

Харр недоверчиво поглядел на него, потом на принцессу; все еще сомневаясь, он запрокинул голову, всматриваясь в быстро темнеющее небо. Первая вечерняя луна между тем всплыла над восточной стеной и теперь, положив свой голубоватый округлый подбородок на каменную кромку, заглядывала в долину, словно дивясь нежданным гостям.

Лицо Харра побледнело – то ли от лунного отсвета, то ли от смертельного ужаса. Он вскинул руки, заслоняя собой принцессу от лунного света.

– Призрак солнца… – прошептал он, и этот шепот был страшнее давешнего крика. – Если его мертвый взор упадет на тебя, то все тепло твоей души…

– Милый Харр, – сказала мона Сэниа, легким прикосновением опуская его воздетые руки. – Это всего лишь первая луна, и мы видим ее ежевечерне. Не сомневаюсь, что твои сказания о призраках солнца весьма поэтичны, но сейчас настало время вечерней трапезы.

– Милостивая моя госпожа, – живо откликнулся Флейж, – пока мы не обзавелись тут кухонными сервами и всеми причиндалами для стряпни, не позволишь ли обратиться к Эрму, чтобы он прислал чего-нибудь, что сыщется в замковой поварне?

– Позволю, позволю. Мог бы и сам догадаться.

Флейж исчез с быстротой падающей молнии, и через секунду его голос уже доносился из шатрового корабля. Да, кстати о молниях, подумала мона Сэниа.

– Гуен! – крикнула она. – Ты тоже можешь позаботиться об ужине.

Громадная сова беззвучно сорвалась с места, которое она выбрала себе в качестве сторожевого поста, и умчалась вдогонку за солнцем. Харр было шарахнулся от нее, но потом оглядел с ног до головы Сорка, задумчиво почесал в затылке и с невыразимым сожалением скинул свой неподражаемый капот. Порывшись в груде одежды, он отыскал светло-серый камзол, весьма похожий на тот, что был надет на Сорке; натянул со вздохом.