Ольга Ларионова - ДЕЛЛА-УЭЛЛА

– Беги же!

Кормилица, не отрывая глаз от нежданной гостьи, наклонилась и принялась шарить под ногами, словно пытаясь нащупать оброненный узелок.

– Брось все и беги, сейчас сюда придет смерть!

Девушка, как зачарованная, покачала головой и продолжала что-то искать. И вдруг мона Сэниа поняла: в этой массе розовых шевелящихся человеческих детенышей был один, которого эта темнокожая малышка кормила своей грудью все эти дни, и она не могла повернуться к нему спиной, когда на подлете была неощутимая, но и неминуемая смерть.

И вдруг… Померещилось? Нет. В копошении розовато-молочных телец промелькнуло что-то смуглое – загорелая спинка.

– Юхани! – крикнула она, бросаясь к самым ногам кормилицы и выхватывая из общей кучи того единственного, чья кожа с нежным кофейным оттенком заставила ее вспомнить странную картину с двумя крэгами – там был нарисован Юхани, но он был и не белым, и не черным. Оцмар все-таки оказался ясновидцем и без пророчеств Кадьяна!

Прижимая к себе сына, она взлетела по лесенке, как-то совершенно позабыв о своем природном даре перемещения. Сейчас она даже не жаждала расправы над виновником своих бед – пусть просто увидит… И он увидел.

– Интересно… – пробормотал он.

– Солнце Тихри было милостиво к моему сыну, – сказала она так гордо, словно речь шла о каком-то божественном даре. – Солнце и Оцмар…

Сейчас в ее душе не было ни уголка, доступного мстительным чувствам.

– Бесполезно, – прошептал Кальян. – Еще несколько мгновений…

Она вдруг почувствовала жужжащий гул в висках; копчики пальцев на руках и ногах свела покалывающая боль. Она еще крепче прижала к себе Юхани, не делая ни малейшей попытки уйти из-под надвигающегося грозового удара, – сейчас, когда они были наконец вместе, она уже не соглашалась на новую разлуку. Жить или умереть – но втроем.

И в тот же миг за окном полыхнула зеленовато-белая вспышка, пол качнулся, и известковая крошка посыпалась с темного свода. Но что бы там ни было, башня устояла, как это бывает с очень древними руинами.

Юрг, вне себя от беспокойства, скатился вниз по лестнице, едва не сбив с ног незаметную, как мышка, кормилицу, надумавшую таки выбраться отсюда вон.

– Вы еще здесь? – заорал он не своим голосом. – Что ты его держишь голышом, гроза ведь!..

– Гроза… – Сэнни прикрыла глаза и вдруг начала смеяться. – Гроза, гроза…

Действительно, после всего, что произошло, бояться простуды было по меньшей мере забавно.

– Нашла время забавляться, – ворчливо проговорил он, отбирая у нее сына. – Конечно – нос холодный! Портки спустить с этого, что ли, – на пеленки?

Он задумчиво поглядел на притихшего колдуна – тот дышал ровно, постепенно приходя в себя и, не дай бог, обретая прежнюю боевую форму. Вопрос о применении кумачовых шаровар повис в воздухе, по в эту минуту, к счастью, на голову счастливого отца шлепнулся наспех связанный узелок, тут же рассыпавшийся ворохом тряпочек самого разного калибра и назначения.

– Помочь? – спросила мона Сэниа, искоса поглядывая на то, с каким удовольствием ее супруг управляется с пеленками.

– Уж как-нибудь… Это, сама понимаешь, не веерную защиту против направленного разряда поставить… вот и все. Ну, что будем делать с пленным гадом?

– У меня к нему только один вопрос, – деловито проговорила мона Сэниа, присаживаясь на корточки и поигрывая десинтором. – Я хочу знать: чего в конечном счете добиваются анделисы здесь на Тихри?

Кадьян высокомерно повел нарисованной серебряной бровью и скривил губы. Наступило молчание.

– Ты не очень-то задавайся, сукин… – Юрг перевел взгляд на непотребно обнаженную грудь и поправился:

– Сукино чадо. Не так уж ты и талантлив, как расписывал тебя твой венценосный покровитель. Скопировать ребенка не смог в точности.

Взгляд лежащего пленника остановился где-то между склонившимися над ним людьми и впал в некоторую бессмысленность. Темное лицо залоснилось, словно на нем выступил пот.

– Продал… – прошептал он еле слышно. – Прокуратор меня продал… Вот почему вы здесь…

– А ты думал! Таких, как ты, всегда в конце концов продают, больше с ними просто делать нечего.

Взгляд колдуна приобрел горестную влажность и, скользнув по потолку, остановился на брыкающемся в своих пеленках (кому же приятно потерять свободу!) маленьком Юхани.

– Я хотел вырастить из него будущего князя нашей дороги, – чуть ли не с нежностью вздохнул он. – У сибилл не бывает детей… И это не солнце, продолжал он, лаская ведовским взором смуглое личико. – Его кормила темнокожая женщина нашего племени, так что он навсегда останется наполовину принцем Тихри и лишь наполовину…