Эрик Ластбадер - Отмели Ночи

— Грустная история. Его зарезали в драке в таверне. Вчера вечером.

— Я сожалею.

Она слабо улыбнулась.

— Хорошо, что он умер. Война изменила его. Моя подруга больше не узнавала его. Всем, кто любил его, он принес только страдания. Даже сыну, который лежит парализованный в доме моей подруги.

— Не понимаю.

— У него сломана спина, но у него есть глаза. Он может видеть. А отца это возмущало. — Она пожала плечами. — Как я уже сказала, так, наверное, лучше. Для всех.

— Выпьешь чаю?

Мацу отрицательно покачала головой.

— Это для тебя.

Солнце светило на темно-лазурном небе. Все было пропитано запахом рыбы, сушащейся на воздухе, — запахом с оттенками корицы, гвоздики и кориандра. Ноздри Ронина на мгновение раздулись, словно сами по себе вспомнили какой-то далекий и отвратительный запах.

Потом они сели в повозку, и кубару повез их по узким раскаленным улицам, мимо глухих стен складов Ллоуэна, роскошные террасы которых, как теперь знал Ронин, выходят на набережную, на пристани Шаангсея и на желтое море.

Где-то в лабиринтах городских улиц кубару споткнулся и упал. Повозка резко остановилась. Ронин в это время был занят беседой с Мацу, но краем глаза он все же заметил ярко-красную линию на боку извозчика, и, когда на повозку запрыгнули двое, его меч был уже наготове.

Но в таком ограниченном пространстве от меча было мало толку, и напавший на Ронина человек имел преимущество. Он нанес молниеносный удар по запястью Ронина рукоятью своего грязного кинжала, и меч упал в грязь. Профессионал, мелькнуло в голове у Ронина, и он сделал единственное, что мог сделать в этот момент: сцепился с нападавшим, и они оба упали на землю.

На него пахнуло вонью от немытого тела, несвежим дыханием. Нападавший замахнулся кинжалом, целясь Ронину в горло. Он увидел желтые пеньки зубов, дырки в серых деснах. В мозгу у него промелькнули какие-то смазанные образы. Он дернул головой и плечами, и лезвие вонзилось в мягкую землю рядом с его шеей.

Прижав локти к бокам и резко выбросив их вверх, Ронин нанес нападавшему удар в челюсть. У того лязгнули зубы. Ронину удалось откатиться в сторону и подняться на ноги.

Нападавший тоже поднялся и пошел на Ронина. Он был уверен в себе, поскольку знал, что Ронин безоружен. Человек этот был невысок, но зато крепок и явно силен. Широкие плечи, толстые мускулистые руки, узкие бедра. Темные глаза. Цепкий взгляд. Смышленое лицо, плоское и широкое. Остававшиеся на его выбритой голове грязные иссиня-черные волосы были заплетены в косичку. Одного уха у него не было.

Он был явно неглуп, но в то же время не слишком смышлен. Сделав ложный выпад в сторону шеи Ронина, он в последний момент изменил направление удара, и кинжал устремился вниз, к его животу. Используя инерцию нападавшего, Ронин шагнул навстречу удару, схватил вытянутую руку и откинулся назад; его бедро и пах оказались ниже ягодиц нападавшего. Крепко упершись ступнями, Ронин напряг мышцы ног. Подняв правую ногу, он ударил пяткой по растянутому коленному суставу. Коленная чашечка разлетелась брызгами белого и розового, а кость бедра хрустнула, как сухая ветка. Плосколицый завопил, рухнул на землю, а Ронин потянулся за его упавшим кинжалом.

— Стой, где стоишь, — раздался чей-то голос.

Ронин повернулся и только сейчас вспомнил, что нападавших было двое. Теперь второй стоял в нескольких шагах от него, прижав к боку Мацу и держа кинжал у ее пульсирующей белой шеи, такой совершенной, напоминавшей слоновую кость. Острием кинжала он для острастки царапал ей горло. Посмотрев в ее темные глаза, Ронин не увидел в них страха. Что теперь?

Второй нападавший печально покачал головой.

— Не надо было этого делать.

Он был очень высоким, крупного телосложения, с длинными засаленными волосами с проседью, высоким лбом и звериным взглядом. Ронин застыл.

— Что я скажу его бабе и детишкам? На что они будут жить? Теперь мне придется забрать твои деньги и женщину.

Он метнул свирепый взгляд в сторону своего товарища, лежавшего без сознания в грязи, и опять посмотрел на Ронина.

— За нее дадут хорошую цену на Ша-рида.

Мацу охнула от боли: кинжал уколол ее в горло.

— Ша-рида? — переспросил Ронин, придвигаясь поближе к ухмыляющемуся противнику. Он хотел, чтобы тот не умолкал.

— Чужеземец. Дурак, что поехал на рикше по этим улицам. Запах твоих денег опережает тебя. — Он глумливо ухмыльнулся. — И все же я приветствую твою глупость, потому что она мне дает средства к существованию. Да пребудет блаженная тупость во веки веков. Не подходи! — резко бросил он. Сейчас голос его звучал холодно и весомо. — Еще один шаг — и твоей бабе придется дышать через дырку в горле. Надеюсь, ты не такой дурак.