Эрик Ластбадер: Воин Заката

Ниррен сел и отпил вина.

— В любом случае аппарат Дехна небезопасен. Так мне говорили. С его помощью очень удобно выуживать у мятежников информацию. Но его очень трудно держать под контролем, что при нашем невежестве в общем-то не удивительно...

Он замолчал, погруженный в раздумья. Потом добавил:

— Что, интересно, задумал Фрейдал?

Ронина вдруг охватило какое-то странное волнение.

— Если я правильно тебя понял, ты утверждаешь, что саардин по безопасности не только вмешался в работу колдуна, но еще и... пытает его, чтобы выудить информацию, необходимую для каких-то его тайных целей?

— Именно так, дружище. — Ниррен поднял вверх указательный палец, и глаза его сверкнули. — Но для тебя лично это хороший шанс. Война уже не за горами, и, когда она грянет, Фрейдал с Джаргиссом окажутся по разные стороны баррикад. Мы с ним враги. — Он приобнял Ронина за плечи. — Послушай, приятель. Спокойное время прошло. Если будет война, никто не останется в стороне. Это коснется всех. Ты обязан помочь нам. Попроси Сталига. Пусть он поговорит с Борросом, пока еще есть время. Это единственная для меня возможность подобраться к Фрейдалу. Если мы завладеем его секретом, у нас будет явное преимущество.

— Возможно, Фрейдалу не удалось «раскрутить» Борроса.

— Это было бы слишком хорошо.

Ронин взглянул на него.

— А то, что они сотворили с Борросом, тебя не волнует? Я даже не знаю, сможет ли он теперь вообще оклематься после того, чем они его там накачали.

Взгляд Ниррена смягчился.

— Дружище, взгляни правде в глаза. Речь идет о куда более важном, чем судьба одного человека. Все мы — всего лишь частички единого целого. Саардины погрязли в раздорах. Фригольд рушится у нас на глазах. Ты у нас вольная птица, не состоишь ни при ком. Наверное, поэтому ты еще не осознал до конца, что происходит. Но поверь мне, для того, чтобы выжить, нам придется как следует поработать. Сейчас никого не заботит благополучие Фригольда. Понимаешь? Все они слишком увлечены укреплением своих позиций. Но все это кончится полным крахом. Для всех.

— А может быть, крахом все кончится не из-за этого, а из-за вашей войны? — спросил Ронин.

Ниррен поморщился, беспомощно уронив руки.

— Я не буду с тобой спорить. Мне со своими хватает споров — каждую смену мы только и делаем, что дискутируем. Я не за этим сюда пришел.

Он усмехнулся и залпом допил вино.

— А ты все же подумай о том, что я тебе сказал. Больше я к этой теме не возвращаюсь. Просто имей в виду, что я тебе доверяю. Идет?

Ронин кивнул, а про себя подумал: «Когда он так улыбается, трудно не заразиться его энтузиазмом».

— Как вам будет угодно, — шутливо расшаркался он.

Ниррен засмеялся и встал.

— Ну вот и славно. Тогда я пойду. Я и так едва успеваю переодеться. Увидимся на Сехне.

Оставшись один, Ронин взял свой нетронутый бокал и отхлебнул вина. Оно было холодным и терпким, но Ронин не чувствовал вкуса — ему казалось, он пьет обычную кисленькую водицу.

Сехна. Вечерняя трапеза. Священное время. Как много разных традиций, подумал Ронин, входя в главный зал. А сколько сменилось до нас поколений... они покоятся теперь в земле, и мы помним о них лишь потому, что когда-то они, эти люди, установили традиции.

Жар и шум голосов обдали его горячей слепящей волной. Непрерывное беспорядочное движение. Главный зал был огромен. Его отдаленные закоулки скрывались в дыму и чаду. Ровными рядами — длинные столы и скамьи с низкими спинками. Рука Ронина машинально потянулась туда, где обычно на поясе висел меч, и не встретила привычной тяжести оружия. Без меча Ронин чувствовал себя как-то странно. Неуютно. Но появляться с оружием в трапезной было строжайше запрещено.

Он прошел в правую половину зала, повернул в нужном месте и зашагал вдоль узкого прохода между столами. На нем были леггинсы и рубашка светло-кремового цвета что лишний раз подчеркивало его независимое положение — ни один из саардинов Фригольда не использовал этот цвет в качестве своего отличительного знака. Разносчики расступались, давая ему дорогу и поднимая над головой громадные подносы с горячей едой, кружками темного пива, графинами сладкого янтарного вина. В воздухе перемешались запахи разнообразных яств легких духов и тяжелого пота.

Добравшись до своего стола, Ронин занял привычное место между Нирреном и К'рин. Она была увлечена беседой с одним меченосцем, который сидел рядом с ней. Ронин видел лишь темные блестящие волосы и ощущал аромат ее духов. Тельмис, сидевший напротив, молча поприветствовал его, приподняв бокал, а его сосед Г'фанд, светловолосый юноша, совсем мальчишка, что-то говорил разносчику.