Евгений Щепетнов - Нищий

Мы застряли в солончаках, увязнув по колено в жидкой соленой грязи, под проливным дождем. Южане более легкие, чем наши тяжелые латники, они забрасывали наши легионы дротиками, отбегая и снова наваливаясь, а мы могли только стоять в грязи и ждать смерти. Но потом стало еще хуже… Появились их маги, которые швыряли магические амулеты, разрывающие солдат в клочья. В их числе были и амулеты против магов — один такой артефакт рванул так, что трое магов, и я с ними вместе, полегли без сознания, полностью выжженные. До этого мы могли хотя бы отгонять копьеметателей огнем и швырять булыжниками, отправляемыми магической силой, а когда почти все маги полегли, став трупами или полутрупами… в общем, осталось — один из десяти бойцов, пришедших на границу, — был полный разгром. Выживших, и меня в том числе, превратили в рабов. Я десять лет работал на хозяина, рыбопромышленника, пока не выкупился на волю. Тут уже я никому не был нужен… Да и тогда, если бы вернулся выжженным, кому я был бы нужен, пустой как барабан?!

Старик замолчал и грустно добавил:

— Сейчас я думаю: а не лучше ли было остаться рабом? Питание всегда было, хозяин не обижал, крыша над головой была — что меня побудило выкупиться и уехать? Ведь предлагал он: оставайся, будешь работать на меня, свободным, за нормальные деньги, а не рабские гроши. Свободы хотел, умереть на родине, в своей земле. Да что теперь говорить — что ушло, то ушло.

— Катун, скажи, а как становятся магами? Ну вот я, к примеру, захотел стать магом, я смогу им стать? — Я затаил дыхание. А вдруг?..

— Это нужны способности. Магов с детства уже определяют — их не так много, магов-то, специальные люди из гильдии магов обходят и объезжают селения и осматривают детей — если есть способности к магии, они извещают родителей, что по достижении четырнадцатилетнего возраста ребенок должен отправиться учиться на мага.

Мои родители были простыми ремесленниками, отец сапоги шил, мать обшивала соседей. Меня забрали, когда мне было пятнадцать лет, и тут же усадили за парту — курс магии составляет пять лет. За это время учат заклинаниям, пользоваться подсобными материалами, необходимыми для волшбы. У всех все по-разному получается — никто не знает почему. Одни лучше совершают боевые заклинания, бьют огненными шарами, молниями, проваливают землю под противником, пускают ледяные стрелы и так далее. Другие умеют общаться с мертвыми, вызывать демонов — но этих не любят, и такая магия под запретом. Третьи лучше всего обходятся со стихийными вещами: им легко управлять ветрами, водой, землей, они чуют, где лежат какие-то полезные минералы. Четвертые хорошо лекарят и работают с животными. Всех в первый год распределяют по отделениям и учат — общие предметы вместе, а остальное, как распределили. Я был боевым магом.

— Нет, ты так и не сказал, как они определяют способности? Вот ты можешь, глянув на меня, сказать, есть у меня способности или нет?

— Нет, я не могу. Я же тебе сказал — у меня все выгорело. Раньше — мог. Это надо довольно высокий уровень магии иметь, чтобы увидеть. Не все из тех, кто закончили академию, могут увидеть способности к магии у человека. Надо как-то чувствовать это. Для меня это выглядело как какое-то розовое свечение, как аура какая-то, вернее, оттенок ауры. А ты, говоришь, воином был? Ты хорошо владеешь оружием? Почему у тебя такие раны на теле?

— Наше оружие страшнее здешнего, и оно убивает на расстоянии. Впрочем, убивать голыми руками и любыми предметами нас тоже учили. Вот только мечом я махать не умею. Как и стрелять из лука. Наш мир давно ушел вперед от вашего. Наше оружие может одним ударом разрушать города.

Старик усмехнулся в темноте, прокашлялся и иронично сказал:

— Однако воины все равно нужны, и отношение к раненым у вас ничуть не лучше, чем у наших власть имущих. Если ты не представляешь ценности для армии — пошел вон. Ну, хватит бесед, давай спать — завтра пойдем работать.

Я долго не мог уснуть — все размышлял о превратностях судьбы и о том, как мне выжить в незнакомом мире. Сейчас я был ниже низшего — не мог даже попрошайничать сам, а был вынужден прибегнуть к услугам старика… отвратительное ощущение. У меня даже защипало в глазах — ну, дожил! Как ты, Витька, докатился до такого? Ты, боевой офицер! Сука я, а не боевой офицер! Во мне вспыхнула ярость, хотелось бить, крушить, ломать! Сквозь пелену ярости я услышал, как на столе что-то брякнуло, как будто разбилось, — видимо, крысы лазят, суки, — пришла мысль. Я успокоился и стал настраивать себя на сон… Через полчаса я все-таки стал засыпать, и сквозь дрему ко мне пришла мысль: надо завязывать с пьянкой — уж в этом мире я должен чего-то добиться… хотя бы места нищего. Я хихикнул и провалился в забытье.