Дмитрий Минаев - Маленькая Миледи (СИ)

Рассуждая так сам с собою о наболевшем, я не сразу обратил внимание на шум и крики во дворе. А вот когда прислушался.

— Давги! Давги! — неслось из окна.

Это слово было явно мне знакомо. Точнее, не мне, а моему телу, моим мозгам, если хотите. Оно вызывало, так скажем… сильные негативные ощущения. Очень и очень сильные.

Меня охватило нешуточное беспокойство. Я вновь спрыгнул с постели, чтобы вернуться к окну и рассмотреть, что там твориться, как дверь в комнату распахнулась.

— Ола! Ола дехен миан…

Тогда уж дехена — девочка, дехен — это мальчик.

Да фиг с ним, я тогда всё равно не понял ни слова, из того, что тараторила ворвавшаяся в комнату уже знакомая мне темноволосая женщина.

— …давги! О шиховы давги! — возопила она посреди своего монолога.

Это слово буквально вонзилось в мозг. Откуда-то изнутри начала подниматься горячая волна горя, страдания, ярости, ненависти. Она росла и ширилась и, наконец, обрушилась на меня всей своей мощью.

Вы смотрели по телеку, как цунами с девятиэтажный дом сносит дома и ломает деревья, как спички. Вот то же самое произошло и со мной. Тоненькая перегородка, что отделяла моё «Я» от памяти девочки рухнула, и сдерживаемая ею лавина информации хлынула на меня полноводным потоком.

Моё слабенькое тело не выдержало, и я опять оказался на полу.

Нет, как же эти «полёты шмеля» меня достали. Валиться со всего маху на деревянный пол. Так и голову можно отбить.

Очнулся я…

Нет, это я очнулась.

Не стану спорить — мы очнулись.

Ме-е-ня. Тря-я-ясли-и. Ка-ак гру-у-шу-у.

Это так моя гувернантка…

Нет тут таких понятий. Воспитательница.

А это не одно и тоже? Ладно. Так вот, моя наставница трясла меня, пытаясь таким способом привести в чувство. Что я при этом себе чуть язык себе не откусил, её, похоже, совсем не волновало.

Я открыл…

Нет, это…

Я ОТКРЫЛ! Не спорь! После перехватишь нить повествования!

Заметив, что я очнулся, женщина на миг прекратила свою экзекуцию.

— Фида, ты убить меня хочешь?

Женщина распахнула во всю ширь свои голубые глаза.

— О, Ола, девочка моя милая!

Фида прижала меня к своей груди так, что я чуть не задохнулся.

От кайфа.

Скажешь тоже. Я же говорил, меня такие молокозаводы не вдохновляют.

— Значит, ты поправилась. Ничего не болит? — тем временем обрушила на меня поток вопросов наставница.

— Вроде нет. Вот только помню плохо. Что со мной случилось?

— Ой, хорошая ты моя. Как ты в одночасье слегла, мы уж не чаяли, что поправишься. Неделю в бреду металась, а потом затихла. Ансен-костоправ лишь головой покачал, сказал, нужен хороший лекарь. Отец твой хотел за ним послать, да кто ж сюда поедет. Давги проклятые! Чтоб им пусто было, разбойникам окаянным. Ох, милая, что ж я с тобой лялякаю, вон же они, подходят. Ох, что деется! — заголосила женщина, заметавшись по комнате.

— Тихо! — рявкнул я.

Так уж и рявкнул.

Ну крикнул. Довольно громко. Фида тут же застыла столбом, уставившись на меня.

— Где давги? — почти ласково спросил я.

— Так вон же они, — воскликнула воспитательница, показывая в сторону окна, — С моря идут, на своих фырговых шигах, — поняв, что сболтнула лишнего, чего маленьким девочкам знать не полагается, женщина прикрыла рот рукой.

Мне было не до её словесных выкрутасов. Миг, и я оказался у окна и смотрел во все глаза. Где эти чёртовы давги?

Легки на помине. Вверх по реке шли семь кораблей. Ладьи, или как там, у викингов — драккары, кажется. Лучи солнца озаряли намалёванные на парусах разноцветные символы и золотили обращённые к нам оскаленные морды страхолюдных чудовищ. Мерные удары вёсел пенили спокойные воды реки, с неотвратимостью рока приближая морских разбойников к нашей крепости.

Завораживающее действо. Фида, обняв меня за плечи, застыла рядом.

Отчаянно мотнув головой, мне удалось стряхнуть колдовское наваждение.

— Фида, а где моё платье? — воззрился я снизу вверх на наставницу.

— Платье? — отрешённо переспросила та.

— Ну не в этом же мне ходить, — отойдя на шаг, я развёл руки в стороны, демонстрируя свою ночную рубашку.

— Сейчас, сейчас, — будто очнувшись, женщина бросилась к стоящему в углу сундуку и завозилась с замком.

Ключ, похоже, был у неё на шее. Память девочки подтвердила мою догадку.

— Ой, горе то, горе то какое! — вновь заголосила наставница, комкая в руках моё новое платье.

Да что опять такое?

— Фида, что случилось? — подойдя, спросил я у женщины, теребя её за рукав.