Анна Алмазная - Давай поиграем

Зеленый телохранитель шуток не понимал и к репутации принца относился серьезно. По мнению Кадма - слишком, ведь для молодых и глупых арханов (а кто еще в постель фаворитки принца полезет?) хватало лишь угрозы провинцией, а провинции придворные боялись пуще смерти.

Кадм их не понимал. Он частенько мечтал о лесах Алирии, где прошло его детство, о дубравах, о кристально чистой родниковой воде и, что главное, о покое. Временном, большего телохранитель бы не выдержал, но с непредсказуемым принцем покоя не было никогда.

Воспоминания о безоблачном детстве прервал назойливый запах спекшейся крови. Смерть. Она не бывает красивой, Кадм это выучил уже давно, еще мальчиком, когда нашел "заснувшую" мать.

"Она красива", - шептал молодой ученик жреца смерти, которому поручили забрать тело.

"Смерть не бывает красивой, - отвечал Золанд, опекун Кадма. - А это еще и глупа."

Теперь Кадм соглашался с опекуном. Смерть бывает какой угодно, только не красивой. Самоубийство матери было глупым, конец Леры - уродливым.

Жрец смерти склонился над фавориткой. Молодой, еще неопытный дозорный не выдержал, тайком закрыл нос шарфом и отвернулся. Думал, что тайком: но Кадм его не разочаровывал: его и самого мутило от увиденного.

Но хуже всего оказалась жалость. Да, он жалел глупую фаворитку. Даже она не заслужила умереть с задранной юбкой, с распоротым животом и выпущенными наружу кишками.

Но жалость телохранителя - чувство быстро проходящее, потому как долго жалеть кого-то Кадм себе позволить не мог. Пора было действовать. Сделав знак дозорным, он вышел, оставив тело на попечение жрецов смерти. Здесь делать ему больше было нечего.

Едва выйдя в коридор, Кадм в сердцах сорвал с себя плащ, бросив его харибу. Он более не мог выносить сладковатого аромата мертвечины, которым пропахла дорогая ткань. Но несмотря на отсутствие плаща навязчивый запах смерти преследовал его всю дорогу, а переодеться было некогда. Плохой сегодня день. Утомительный. Кадм не любил утомительных дней.

В богато обставленной растениями спальне зеленого телохранителя принца было темно. Шевельнулся у камина новый любимец Тисмена: лысое, уродливое существо, названия которого Кадм не мог и не хотел запомнить. Помнил он одно - животное опасно, поэтому, подходя к кровати телохранителя, легким всплеском магии он усыпил любимца друга.

Вновь стало тихо, и в этой тишине Кадм различил едва слышное дыхание спящего. Зеленый телохранитель принца спал крепко, иначе и быть не могло: именно он, любитель травок, зверюшек и ненавистник людей, осторожно вел душу Рэми из-за грани. Такое требует сил, огромных, потому проспит телохранитель еще долго.

- Если ему станет хуже, позовешь, - кинул Кадм харибу друга. Если Тисмен сляжет после сложного ритуала, легче не станет никому. - Найдешь меня в покоях Лерина.

- Да, мой архан, - ответил столь не же обычно неразговорчивый, как и Тисмен, молодой человек, низко поклонившись телохранителю.

Выходя из покоев друга, Кадм не забыл разбудить зверюшку: любимец из уродца не ахти, зато охранник неплохой.

В покоях Лерина тоже было темно, несмотря на царивший за окном день. Плотно задернутые шторы, заснувший в камине огонь, поднявший голову и тотчас вновь успокоившийся волкодав, спавший в кресле Лерин, из которого восстановление Рэми выжало последние силы.

Тяжелый сегодня был день. И бесполезный.

Подойдя к кровати Рэми, Кадм некоторое время смотрел на спящего. Тисмен предупреждал, что за Рэми надо присматривать, что могут быть новые приступы... а могут и не быть. Путей богов никто не знает.

Но сейчас Рэми мирно спал, спихнув одеяло в ноги и раскинувшись на кровати.

Странно, но сердце Кадма, которое уже давно не волновали проблемы других, сегодня даже слегка сжалось, всего на миг, когда он увидел Рэми мертвым. И совсем не приятно было Миранису обычный в таких случаях вопрос:

- Отпускаешь его?

Тогда, во время ритуала, Кадм знал твердо знал ответ, но все равно отчаянно боялся, что Мир скажет "Да".

- Что же ты так часто во что-то влипаешь, а Рэми? - тихонечко спросил Кадм.

Рэми, будто услышав вопрос, зашевелился во сне, устраиваясь на подушках поудобнее. Кадм вздохнул, накрыл вспотевшего мальчишку одеялом и, приказав харибу присматривать за телохранителем, отошел от кровати.

Он вспомнил сегодняшний совет. Зал, уходивший колоннами во тьму. Свернувшийся кольцами, служивший повелителю троном, огромный змей, чья теплая на ощупь шкура переливалась всеми цветами радуги, светилась во тьме, служа единственным источником света. Склонившийся перед тронным змеем посол Виссавии в темно-синем плаще... Как и все виссавийцы, молчаливый, как и все виссавийцы, скрывающий лицо и фигуру под одеждами. Тихие слова повелителя, увеличиваемые его силой, когда Кадм и остальные телохранители с трудом удерживали щиты принца, не позволяя никому увидеть гнева наследника.