Павел Шумилов - Иди, поймай свою звезду. Караван мертвецов. Адам и Ева - 2

– Знаешь, Медвежонок, я не так много читал о киборгах. Ты слышала о Врединах? Они тоже киборги, но считаются разумными существами. Я точно знаю, что в Центральном Синоде была проведена поправка к закону, по которой они считаются живыми. Сам Великий Дракон настоял.

– Еще бы не слышать! Это родные сестры моей мамашки. С одного конвейера сошли. Только они папашку ненавидят, поэтому у них с мамашкой сложные отношения. А Мрака они, кстати, как огня боятся!

– Вот ты и попалась! Машины бояться не могут!

– Кир, не надо, а? Если б у меня была настоящая мама, она бы меня любила. Она Мрака на пушечный выстрел ко мне бы не подпустила. А эта… Кто не с нами, тот против нас! Понял?! – Опять осатанела.

– А кто с нами? – грустно спрашиваю я.

– Ты… Я…

– А шансы на победу у нас есть?

В ответ – тишина.

– Не знаю… – слышу я минут через пять. – Но пока Мрак надеется, что у нас все идет по его плану, нового телепата делать не будет. И ведь всегда может случиться что–то такое… Хорошее. Давай пока просто жить.

– Подопытному кролику и породистому производителю выдана планета, которой нет ни в одном каталоге. Я понял, что он с нами сделает. Просто забудет о нас, если посчитает, что эксперимент провалился.

– Кир… Ты хороший. Ты из–за меня здесь оказался. Я все сделаю, чтоб тебе здесь было хорошо. Веришь мне?

– Конечно, Медвежонок.

Мы застряли на этой планете на всю жизнь. Мы – робинзоны. Нет, пока еще нет. Пока мы – мартышки в зоопарке. Сидим в клетке, а драконы на нас смотрят. Вот когда им надоест на нас смотреть, они уйдут и мы станем робинзонами. Вопрос: что лучше? Быть мартышками, или робинзонами? Мартышка может попросить у зрителей конфетку. Или банан. Зрителям не жалко. Дадут. Шаллах давеча целый рюкзак конфеток сбросила. Робинзону подачки не положены. Но и в постель никто не смотрит. Робинзон – это звучит гордо. Гордее, чем мартышка. Мы застряли на этой планете на всю жизнь…

Наверно, ни у кого не было такой простой, незаметной свадьбы, как у меня. Утром снилась Шейла. Открыл глаза, а она смотрит на меня и ласково улыбается. И я понял, что, кроме меня, у нее никого нет. И не будет. Я за нее отвечаю. Вот и вся свадьба. А Шейла посмотрела мне в глаза и сказала:

– Я согласна.

Так я и стал женатым человеком, обреченным на воздержание. Здорово. Такое может случиться только со мной. Недаром в детстве мямлей звали.

Нужно думать, как жить. Семь лет назад здесь жили люди. Нужно посмотреть, что осталось из их вещей. Они же на сутки уходили. Ничего с собой не брали, но и к долгому хранению ничего не подготовили.

– Кир, только не будем селиться в большом поселке, – говорит Шейла. – Поселимся где–нибудь на отшибе. Смотреть, как разрушаются без хозяев дома – это так тоскливо.

Уже почти привык к ее манере разговора. Когда я думаю, а Шейла отвечает вслух.

Сворачиваем палатку, собираем вещи. Последний раз смотрю на карту, закидываю рюкзак за спину, кладу на плечо копье, и мы трогаемся в путь. Где–то впереди река. Сколько до нее, трудно понять. На листике размером с тетрадный изображена одна восьмая всей поверхности планеты. День сегодня – чудо! Воздух такой, что вдохнул – выдыхать жалко. Но я никогда больше не увижу ребят из нашей группы, так и не узнаю, организовали у нас факультет ксенопсихологии, или нет. Никогда мои руки не сожмут ручку управления малого десантного катера, а небо на экране переднего обзора не пройдет все оттенки от голубого до темносинего во время тренировочных полетов.

К вечеру выходим на берег реки. Это не та, которая на карте, это ее приток. Ее можно по камням перейти. На одном берегу растут сосны, на другом – березы. Я хочу остановиться на сосновом, Шейла – на березовом, но тут же соглашается со мной. Разбиваем палатку и лезем в речку купаться. Вода до жути холодная и очень мокрая. В бассейне такой мокрой воды не бывает! Вылезаем на берег и учимся добывать огонь без помощи зажигалки. Бывалая таежница Шейла этого не умеет. Всегда брала зажигалку. На практике я тоже не умею, но теоретически умею девятью способами. И мы претворяем теорию в практику. Это очень весело и интересно, но огня нет. Шейла поджигает костер зажигалкой, а эксперименты откладываем до утра. Начинает холодать. Шейла надевает меховую куртку, лукаво улыбается и натягивает на голову капюшон. Бог ты мой! Она пришила к капюшону ушки.

– Чебурашка! – говорю я.

– Медвежонок! – возмущается Шейла и кидает в меня шишкой. Я ловко уворачиваюсь от шишки и ударяюсь головой в дерево.