Наталья Игнатова - Змееборец

– Велик соблазн, – недовольно сообщил Эльрик, – сменить облик, характер, поныть на тему, как же нам теперь жить. Хрен там. Спать будем. Имей в виду: мужеложство не приветствуется.

– Спасибо, что предупредил, – Йорик вздохнул, – а то я уж намечтал себе…

Дверь бесшумно открылась, и на пороге, кутаясь в плащ, возникла Легенда со свечкой в руке и Дхисом на шее.

– Эльрик, – тихо позвала она.

Тот в мгновение ока оказался рядом, подхватил ее на руки, ворча:

– Ты почему босиком, дурочка? Здесь сквозняки, и пол ледяной.

– Потому что испугалась, – сказала Легенда сердито, – как ты мог меня одну оставить? В этом доме! С этой безумной бабой!

– Всё-всё, – Эльрик покачал ее на руках, – идем спать, не ругайся.

– Только псих может чувствовать ответственность перед всякой нечистью, – тихо произнес Йорик на зароллаше.

– Только псих может предпочесть провести остаток ночи с тобой, а не с эльфийкой, – парировал Эльрик. – Приятных снов, командор.

– Взаимно, – ответил Йорик, максимально ядовито.

И, глядя в закрывшуюся дверь, подумал, что яд потратил впустую. Уму непостижимо, как он мог когда-то думать, что эти двое – любовники!

Днем было ясно и холодно. И ночь была такой же. И Эльрик уже не уносился вперед, он шел впереди, прокладывая лыжню. Видно было, что рад бы умчаться, но сдерживает себя, примеряется к спутникам. А они, как будто заразившись от шефанго стремлением лететь по нетронутому снегу, на лыжах, как на крыльях, прибавляли скорости, не чувствуя усталости. Может, они и сил от Эльрика зачерпывали?

Нет, конечно. Просто Легенда приноровилась, и сейчас без труда выдерживала заданный темп, а Йорик, хоть и уступал в этом шефанго, но на лыжах ходил не первый год, и даже не первую сотню лет. Ну, а Эльрик, в свою очередь, никуда не спешил… старался никуда не спешить. И получалось, что всех, всё устраивает.

Йорик отстранился от происходящего. Наблюдал. Молчал. Не мешал им.

Они прощались. Эльрик и Легенда. День в пути, кристально-холодная ночь, и следующий день. Они прощались. Навсегда. И Йорик не мог не пожалеть Легенду. Это было странно, неожиданно для него самого: жалость к женщине, которую он ненавидел. Но воображение поэта, и способность, не воспринимать, а понимать , чужие чувства, заставляли его слишком отчетливо осознавать значение этого слова: навсегда.

Легенда будет помнить. Она всю жизнь будет помнить одного шефанго, и будет искать его… нет, не его – искать свои воспоминания, среди тех, других шефанго, которые придут из иного мира. Что-то, наверное, даже найдет. Преклонение перед красотой, верность слову, жесткие принципы и прекрасные стихи. Но вот этой заботливой нежности, улыбки, где поровну ласки и насмешки, этого непостижимого сочетания мудрости с юной самоуверенностью, она не встретит больше ни в ком.

Впрочем, Эльрик же обещал, что она будет счастлива. И жрица смерти без обмана сплела свои чары. Значит, Легенду вроде бы и не за что жалеть.

В конце концов, в постоянном поиске того, что невозможно вернуть, тоже есть свое счастье. Пока есть надежда найти, то, что ищешь.

А невозможного нет.

И Йорик не мешал им. Просто смотрел.

Они то дурачились, пикировались, пока разводили костер, вываляли друг друга в сугробах, и обрушили на себя с ветвей целую лавину снега, то – сразу – затихали. И молчали, не глядя друг на друга.

Они говорили, смеялись, грустили. Вспоминали. О несбывшемся. О том, что могло бы быть, но не случилось, и уже не случится.

Йорик был там же, рядом. Но не с ними. И это было правильно.

И еще он думал о том, что Легенда будет помнить. А Эльрик – забудет. Не сразу, не скоро, но забудет обязательно. Шефанго умели забывать – это был один из их необыкновенных талантов, незаменимая способность для созданий, живущих бесконечно долго.

Легенде, чтобы забыть, придется уйти к Каири Нуру. А Эльрику достаточно будет просто прожить несколько десятков лет.

Обидно? Почему-то да. Обидно за Легенду. Но Эльрик ведь не виноват в том, что он шефанго.

А еще, раз они прощаются, значит, Легенда уйдет очень скоро. Значит, с книгой и с созданием портала не возникнет никаких сложностей. И это хорошо.

Снег и холод закончились без предупреждения. Как будто выключили зиму и включили лето. Июнь, или начало июля. Не доходя пару шагов до границы между черно-белым и ярким, летним, ликующим, Эльрик сбросил лыжи, обхватил Легенду за талию, и, как была, в полушубке и на лыжах, перенес, проваливаясь в снег, на прорвавшуюся сквозь хвою траву.