Наталья Игнатова - Дева и Змей

— А кто тогда? — не понял бубах.

Бантару сбежал, если можно назвать бегством вялое подергивание светящегося облака, старающегося просочиться сквозь землю — Талау была безжалостна и не принимала лишенного плоти врага. Змей в последний раз ударил хвостом по уже поверженному противнику. Смысла в этом не было: что ему сделается, бесплотному, но надо было выплеснуть остатки боевого пыла. Хорошая драка, отличный поединок — ревнители традиций могут быть довольны.

Бантару вновь задали трепку, и снова Свет Владычицы восстанет к жизни. Этого у него не отнимешь. Владыка Темных Путей мог бы уничтожить Быка раз и навсегда. Жемчужный Господин тоже способен на такой подвиг, а Представляющему Силу, увы, остается вытирать с когтей светящуюся кровь, да позволить ласковой Иск, хозяйке вод, смыть с чешуи жгучий яд, пока развоплощенный враг уползает под защиту своей бонрионах.

И все-таки, неплохо. Такие поединки, пусть бессмысленные, вдохновляют солдат. Одно дело знать, что Крылатый не только полководец, но и боец, и совсем другое — лишний раз убедиться в этом. Положа руку на сердце… Змей взглянул на страшные лапы в броне чешуи, на когти длиной с двуручный меч, клацнул зубами и принял вид смертного. Положа руку на сердце, стоит признать, что драться вообще приятно. Когда — сам. Один на один. Драться и побеждать. Да-а.

Он удовлетворенно вздохнул, улегся в траву и закурил, глядя в чистое небо. Позади еще одно сражение, в войнах смертных его назвали бы решающим, но Полдень и Полночь не могут заключить мира, а значит, передышка будет недолгой. Ровно такой, чтобы враг не успел перегруппироваться, но уже поверил в отсрочку неизбежного. По-настоящему решающим станет бой, в котором погибнут все, кто может быть убит. Останутся Владычица, Бантару и Светлая Ярость.

Еще Гиал, но он “мертв” и сидит в драконьем замке, а Госпожа Лейбкосунг трется об ноги Единорога, напрашиваясь на почесывание за ухом и, может быть, на кусок куриной печенки. Для кошки ничего более святого нет, ей хоть Единорог, хоть Люцифер, а извольте гладить и кормить. Иначе обидится.

Сигаретный окурок рассыпался в прах, едва коснувшись травы. Талау — ужасная аккуратистка. Принц поднялся, расправляя крылья, взлетел в небо, принимая змеиное обличье. Чешуя сверкнула морозной синью в лучах уходящей на покой Бео, и такое же алое пламя вырвалось из клыкастой пасти. Пора! Межа свободна от Полудня, теперь нужно гнать врага через Лаэр и убивать, убивать, пока последние выжившие не попытаются найти спасение у престола Сияющей. А там их можно будет накрыть одним ударом.

Идея разузнать у матери, что происходит в городе, уже не казалась Курту удачной. Мама знала что-то наверняка, но если не рассказала, значит думала, что у нее есть на то причины. И расспросы повлекут за собой объяснения, возможно, неприятные, а сейчас Курту меньше всего хотелось неприятных объяснений с матерью. Потом. Позже. Когда станет поспокойнее и можно будет взглянуть на происходящее ее глазами, когда появится возможность судить хоть сколько-нибудь объективно. Нет, не судить, а рассуждать.

— Где они могут держать ее? — Вильгельму не давала покоя тревога за Элис. О себе бы подумал — это ведь он приехал в Ауфбе перед самым полнолунием, и это он не может уехать отсюда.

— В церкви где-нибудь… Бубах, ты знаешь, где твоя госпожа?

— Не знаю, — угрюмо ответил дух, — я ее не вижу, ее спрятали.

Он выскользнул из машины прямо сквозь дверцу, у калитки обернулся:

— Про кота не забудь.

— Не забуду, — обещал Курт.

И они поехали обратно на Соборную площадь.

Оставив машину прямо на подъездной дорожке особняка, прошли через площадь к высоким воротам собора. Курт предлагал дождаться окончания службы в саду, чтобы не привлекать к себе внимания, но Вильгельм, досадливо поморщившись, объяснил “господину стратегу”, что когда люди валом повалят из храма через площадь, в такой толпе затеряется не только пастор Вильям, но и лейб-гвардейский кавалерийский полк. Насчет кавалерии он, пожалуй, преувеличил, но двигаться навстречу людскому потоку — дело и вправду малоприятное.

— Тогда уж пойдем через кладбище, — решил Курт.

Служба казалась бесконечной, или не казалась, а затянулась, в связи с предстоящим праздником или со вчерашней непогодой, или с сегодняшним “субботником”?

— Держи, комсомолец, — Вильгельм достал из сумки знакомый ПП в наплечной кобуре, — умеешь такую пристегивать?

— Слушай ты, экстремист, — зашипел Курт, — в кого ты стрелять собрался, здесь же люди?