Наталья Игнатова - Дева и Змей

— Конечно, тот, кто найдет бриллиант, — Элис посмотрела в черные внимательные глаза. — Глядя на вас, очень хочется быть циничной.

Она сунула руку в воду, сжала перстень в кулаке. Камень оказался неожиданно колючим и, стоило вынуть его из воды, вдруг обжег кожу.

От неожиданной боли Элис встряхнула рукой, отбрасывая перстень, как отбрасывают выстреливший из костра уголек. И сверкающая белым, невозможно яркая искорка сорвалась с ладони, взлетела вверх, мелькнула в темной листве, рассыпав разноцветные блики, и исчезла где-то над кронами.

— Потрясающе! — Элис подула на ладонь. Боль уже уходила, да и какая может быть боль от обычной иллюзии. — Правда, Невилл, это было… красиво. Очень красиво. Спасибо вам!

— Зачем же вы вернулись? — спросил он без улыбки. — Чтобы найти чудо, или чтобы убить его?

Опять он говорил загадками. Конечно, человек, который в одежде подражает средневековым вельможам и легко расстается с бриллиантами, только загадками говорить и может. Это такая форма психоза — легкого и, наверное, не опасного. Когда средства позволяют потакать любой своей фантазии, отчего бы не фантазировать? Невилл упоминал о своей семье, значит, есть кому присмотреть за ним, и, когда понадобится, его родственники, наверняка позаботятся о соответствующем лечении. А бояться нечего. Мало ли на свете безобидных психов? Некоторые бывают вполне даже милыми.

Элис поняла, что окончательно заблудилась в собственных домыслах. Актер? Гипнотизер? Сумасшедший? Замок на холме или мираж над развалинами? И как быть с бриллиантом, превратившимся в звезду? Это тоже гипноз? Да, наверняка. Но может ли гипнотизер быть сумасшедшим?

— Пойдемте, — Невилл поднялся, подал Элис руку. — Вы не понимаете, а я не знаю, как объяснить. Попробую показать. За холмом есть озеро…

Элис оглянулась. Облако по-прежнему шел за ними, останавливаясь иногда, чтобы отщипнуть приглянувшуюся травинку.

— Подождите! Невилл, я же не одна. Меня, наверное, ищут…

— Курт Гюнхельд, — произнес ее спутник со странной интонацией и тоже оглянулся, словно ожидал, что Курт сию минуту появится из-за деревьев, — да, он вас ищет. Не беспокойтесь об этом, я провожу вас к нему. Потом. Чуть позже. Уверяю вас, мисс Ластхоп, он даже не успеет сильно встревожиться.

Курт так и не добрался до вершины. Тропинка, пропетляв по буеракам, вдоволь поныряв в колдобины, налазившись среди выворотней, в конце концов привела его обратно к подножию холма. К пустырю, за которым, увитая ангельскими слезками, виднелась ограда дома номер шестьдесят пять по улице Преображения Господня.

— Ну?! — сказал Курт, отдирая от штанин приставшие репьи. Откуда в глухом лесу взялся репейник, интересовало его в последнюю очередь.

— Курт!

По краю пустыря, вдоль подножья холма легким галопом шел белый красивый конь. Он без напряжения нес двоих всадников, и один из них — одна (эти пепельные волосы Курт узнал бы и с куда большего расстояния) махала рукой:

— Курт! Ой, слава богу, что вы меня дождались!

Выразившись снова, крепко, но уже вполголоса, он пошел навстречу.

Когда Элис спрыгнула на землю, глаза у нее были такими виноватыми, что все упреки за неожиданное исчезновение умерли, не родившись. Курт лишь покачал головой. Бросил взгляд на ее спутника, судя по всему, того самого служителя муз, о коем шла речь за завтраком.

Тот спешиться не пожелал. Смотрел сверху вниз, с высоты седла. Действительно, как Элис и рассказывала: молодой, смазливый, черноглазый, весь в бирюльках, и коса до пояса. Не мужик, а черт знает что. Ногти накрашены…

— Мое имя Драхен, — обронил всадник. — Можно ли узнать ваше?

— Гюнхельд, — в тон ответил Курт.

— Один из многих. Который же именно?

— Курт Гюнхельд…

Заготовленная резкость примерзла к языку, стоило произнести свое имя. Драхен, не разжимая губ, улыбнулся:

— Прекрасно. В следующий раз, Курт Гюнхельд, будьте внимательнее, отправляясь на прогулку.

Белый конь с места взял галопом, только взлетела из-под копыт выбитая подковами земля.

— Ну и дела, — поймав взгляд Элис, Курт развел руками, — я даже не придумал, что ответить.

— А вам и не надо, — она поковыряла землю носком ботиночка, — вы сейчас должны по правилам винить во всем меня и получать таким образом психологическую разрядку.

— Что?!

— Ну, нет, так нет, — Элис лучезарно улыбнулась, — я ведь не настаиваю. Курт, ради бога, извините, что я так исчезла.

— Да ничего. То есть… чего, конечно, но что теперь-то? Домой пора. Вы хоть разобрались, какое отношение он имеет к развалинам?