Дмитрий Емец - Месть валькирий

Но искра сознания, совсем крошечная, все же продолжала тлеть. И этой искры оказалось достаточно, чтобы заставить руку с мечом подняться и вслепую, наугад, сделать выпад навстречу ринувшемуся в атаку некромагу. Клинки столкнулись. И тут, словно почувствовав, что на хозяина в данный момент полагаться не стоит, меч Мефодия сделал невероятное. Он изогнулся, точно кнут, змеей обвился вокруг сабли и свободным концом вошел Багрову в сердце. Тот свалился на траву, как подкошенный, не издав ни звука.

Не подозревая, что бой уже закончен, Меф вслепую нанес еще несколько ударов прежде, чем споткнулся о лежащее тело и упал. Пытаясь подняться, он нашарил рукой чье-то лицо, волосы и закричал, зрение его прояснилось. Меф увидел Багрова, лежало на боку. Его пальцы продолжали сжимать рукоять сабли, Мефодий с ужасом смотрел на меч в своих руках. Перевернув Багрова, Меф увидел узкую, по ширине клинка, рану прямо против сердца. Меч света прошедший множество перерождений, с каждым из которых становился все темнее, разил наверняка.

«Вот и я как этот меч», – подумал Мефодий. Он понял, что только что сделал еще один крупный шаг по дороге к абсолютному мраку. Еще одна заповедь нарушена.

Только что он убил человека. Его грядущее неотвратимое «я» – с высокими залысинами, со сколотым передним зубом, с мертвыми, как черные колодцы, глазами ухмыльнулось ему со дна памяти.

Услышав шорох, Мефодий быстро повернулся. Там, где асфальтовая дорожка искривлялась, в куцей сирени, которая только собиралась еще взорваться пахучими цветами, копошились серые фигуры.

– Тюрба! Веройса! Менронда! Керенга! Фурабра! Айлайпу! Жыржа! Дадаба! Юлът! Байтуй! – зашептали кусты.

Две старые ведьмы Менронда и Айлайпу быстро приблизились к Мефу на четвереньках, точно обезьяны, опираясь о землю длинными пальцами рук.

– Бус-слаев убил некромага. Мы гордимся то-бой! Мы раз-зберем его на ч-час-с-сти. С-с-свежие ор-рганы... – заурчали они, потянувшись к лежащему неподвижно Багрову.

Мефодий внезапно сообразил, что ведьмы были здесь с самого начала, следя за схваткой. И случились так, что на месте Матвея на земле лежал бы он, Меф, они с такой же жадностью разодрали бы на и его тело.

– А ну, прочь отсюда! Прочь! – крикнул он, замахиваясь на них мечом.

Мерзкие старухи злобно покосились на него и, осыпая Буслаева укорами, отползли в кусты.

– Клянусь Черной Луной, что отдам свету истинное имя той из вас, кто коснется его первой! – пригрозил Мефодий.

Клятва эта была серьезна. Раз дав ее, уже невозможно было ее нарушить. И там, в кустарнике, это отлично осознавали. Серые фигуры задвигались, сердито забормотали и сгинули. Напоследок одна из ведьм, кажется, Жыржа, высунулась из сирени по пояс и, размахнувшись, кинула что-то в его сторону.

– Отомс-с-сти за Йору! Отомсс-сти! – прошипела она.

Эссиорх примчался за Улитой рано утром. Разумеется, в саму резиденцию мрака он заехать не рискнул и ждал ее в одном из ближайших переулков.

Улита сразу выбежала к нему.

– Как ты поняла, что я здесь? – спросил Эссиорх после того, как у него перестали виснуть на шее.

– А то не поняла! У нас все стены тряслись от твоих нетерпеливых флюидов. Вы, мужчины, не умеете ждать! Опоздаешь минут на пять, а огребешь за все десять! – пояснила ведьма.

Эссиорх был не настроен шутить.

– Что с Дафной? – спросил он озабоченно. – Я поддерживал с ней постоянную связь, а сейчас не могу пробиться. Все как в тумане...

Улита рассказала ему, что случилось. Эссиорх помрачнел.

– Валькирии! – сказал он глухо. – Кто мог знать? Я же просил ее не высовываться, пока они все здесь!

– Она беспокоилась о Мефе.