Дмитрий Емец - Месть валькирий

– Всему свое время! – произнес Меф неохотно. Это было мудрее, чем сказать «скоро». «Скоро» – это уже обещание, которое придется сдержать.

Мефу показалось, что фурии не поверили ему. Хорошо, что в тазу лишь их отражения. Иначе ведьмы набросились бы на него все разом и разорвали так же, как только что разорвали Дадабу. Он стал лихорадочно вспоминать, где его меч, на случай, если они все же прорвутся. Голос Уйреань пробился, словно сквозь подушку.

– Ты с-сам знаешь, что отказаться от клятвы нельзя. Убей валькирию, нас-следник мрака! Убей ее и уничтожь ее шлем и копье, чтобы она не оставила себе преемника! – вкрадчиво просипела она.

– Зачем? – спросил Меф, понимая, что получил пусть небольшую, но отсрочку.

– Пус-с-сть валькирий тоже будет двенадцать! Когда мы будем тебе нужны – прос-с-сто позови! Теперь ты знаеш-шь как.

Дно таза погасло. Полуночные ведьмы исчезли. Мефодий же ощутил пустоту и усталость. Он подумал, что, наверное, лучше быть последним бомжом на свалке и, лежа на куче мусора, смотреть в небо, чем повелевать мраком. Не потому ли в глазах того, кто хотел казаться его отражением, было столько усталой злобы?

Мефодию, раздавленному тем, что казалось ему истиной, захотелось умереть – до того ему все стало безразлично...

– Даф! – из последних сил шепнул Мефодий. – Даф!

И помощь пришла. Тонкая незримая рука, похожая на солнечный луч, протянулась и коснулась его эйдоса. И крошечная песчинка, потускневшая от мрака, вновь безмятежно засияла. Мефодий встал, подошел к окну, и ему почудилось, что в плотной мгле, окутавшей дом, различается маленькая, похожая на золотой гвоздь искра света.

«Спасибо, Дафна!» – прошептал он.

А еще минуту спустя кто-то постучал в его комнату. Мефодий открыл, перед этим едва успев пинком отправить таз под кровать. Даф стояла на пороге и рассеянно смотрела на него. У ее ног маячил Депресняк.

– Привет! Ты звал? – спросила Даф.

– Звал? – переспросил Мефодий, удивленный тем, что она услышала. Он же произнес ее имя едва слышно!

– Значит, нет? Я сама не была уверена. Просто ощутила что-то такое... – Даф неопределенно пошевелила пальцами.

– Погоди! Ты просто пришла, и все? Больше ничего не делала? – недоверчиво спросил Меф.

– Ну да. Разве, что мне захотелось помочь тебе, и все... Так ты не звал?

– Нет, не звал.

Даф взглянула на него с сожалением.

– Ну на нет и суда нет. Я пошла!.. Кстати, у твоих Дверей три расплавленных комиссионера... Чья работа, не твоя?

Мефодий выглянул наружу и убедился, что она не ошиблась. Три жирных пятна на полу – три безвестных комиссионера, которым уже никогда не нужна будет регистрация. «Не бойся, нас-с-следник! Нас не подс-е-слушают! Тем хуже для них-х!» – вспомнилось ему.

Сердце снова забилось. Полуночные ведьмы играли всерьез. Жизнь для них пустой звук, даже если это жизнь слуг мрака. Удержав Даф за запястье, Мефодий потянул ее в комнату и начертил на двери тестовую руну. Контуры руны не зажглись. Даф скользнула взглядом по руне и ничего не стала поправлять.

– Ага... Никто не слушает... Так ты в самом деле ничего не хочешь мне рассказать? – спросила Даф.

– Нет.

– Напрасно. Выглядишь ты скверно. Мне доводилось видеть бледных людей, но синих – впервые. – Даф осторожно опустилась на край кровати. Депресняк запрыгнул ей на колени и притворился паинькой. Эдакая отдыхающая бомба с часовым механизмом. Гарпий Мегерович на заслуженном отдыхе. Под тонкой, лишенной шерсти кожей кота родниками пульсировали жилки.

– Если не хочешь говорить ты, тогда я тебе кое-что скажу. Ты становишься темным, – безжалостно сказала Даф.

Мефодий накрутил себе на палец прядь волос и машинально потянул, ощутив боль по всей длине волоса, а не только у корня, как у обычного человека. Внутри же мелькнуло тревожное: «Неужели она тоже знает? Или чувствует?»

– Я с самого начала был им, – произнес он.

– Ты становишься действительно темным. Без Шуток. Я поняла это вчера, когда увидела, как ты смотришь на лопухоидов, – сказала Даф.

– А как я на них смотрю?

– Ты смотришь не на них. Ты смотришь сквозь них.

– Ерунда. Неправда, – буркнул Меф растерянно.

– Правда. Многие темные маги – заметь, даже не стражи! – проделывают тот же путь. Вот исходное логическое утверждение: «Лопухоиды не умеют делать того, что умею я, значит, я лучше и совершенней». Из этого вывода вытекает второй: «Если я лучше, то весь мир принадлежит мне. Я могу с чистой совестью идти по головам». И третий шаг – это уже собственно идти по головам. Вот такая короткая лесенка, которая ведет сам знаешь куда.