Пол Андерсон - Дахут, дочь короля

На столе между двумя скоттами оплывала и смердела сальная свеча. Излучаемый ею свет, как и свет ей подобных вокруг, был одинок, мрак разделял островки света словно звезды облачной ночью. Ниалл Девяти Заложников сжимал в руке чарку эля, такого который он не дал бы у себя дома лакать даже свиньям, если бы королям пристало держать свиней. Склонившись вперед, облокотясь на жирное, потрескавшееся дерево столешницы, он тихо спросил:

— Теперь ты абсолютно в этом уверен, да?

Вайл Мак-Карбри кивнул.

— Уверен, господин, — также вполголоса отвечал он. Скорее всего никто их больше и не понимал, но они остерегались ненужных случайностей. — Позже я расскажу вам обо всем целиком, о странствиях то в одном обличье, то в другом, все время в роли забавного чужеземца, который говорит на латыни как деревенщина…

— Расскажешь, когда будем в безопасности и некуда будет торопиться, — прервал его Ниалл. — А сегодня не выйдет. Проклятое тут место для встреч.

Это было лучшее, что они могли сделать. Ниалл, ведя войну, высаживался там, где считал возможным, и вторгался в глубь территории настолько глубоко, насколько хватало линии отступления. Ниалл не знал заранее, где проведет следующую ночь, в отличие от мирного странника Вайла. Установленным местом была Майя, не находившаяся под пристальным римским надзором; в прошлом ее обнаружили люди из Кондахта и Миды; заговорщики назначили встречу через четверть луны после равноденствия. Однако Вайлу пришлось два часа ждать, пока не приехал задержанный в дороге непогодой Ниалл.

Вайл пожал плечами.

— Как пожелает господин. Никто из тех людей, которых я расспрашивал, ни офицеры, ни рядовые, никто из них не получал сверху ни слова. Но сейчас мы не можем ждать, не так ли? Прошел слух, что, Рим будет вести военные действия еще сезон, надеясь к тому времени очистить Британию от таких, как мы. Но не дольше. К тому же они и не помышляют ударять по Эриу. Войска слишком нужны им по ту сторону канала.

Ниалл кивнул.

— Спасибо, дорогой, — сказал он. — Именно такие новости мне и были нужны. Это созвучно тому, что я узнал сам, совершая набеги. Когда мы отступали, они даже не решались на погоню. Римские войска не двинулись на Далриаду, ястребиное гнездо. Мы поймали дезертиров, и те сказали, что им не хочется идти из Европы на неведомую битву. О да это же ясно, что у себя дома нам нечего бояться Рима.

— Приятно слышать, тем более что беспокойство стоит того, чтобы знать…

Ниалл ударил кулаком по столу. Голос стал грубее.

— Я должен быть уверен уже сейчас. Я бы в жизни не стал так болтать, давая годам проскальзывать мимо… — Внезапно он встал. Грива коснулась потолка. — Идем, Вайл. Если тебе так хочется, допей эту лошадиную мочу и пойдем.

Моряк вытаращил глаза.

— Что? Снаружи свирепая ночь.

— А я настолько разозлен, что готов действовать. Флот расположен на северном побережье залива, в бухте, куда больше не заглядывают римляне, в двух днях пути отсюда. Если тронемся сейчас, минуем Лугувалий в темноте.

— Разумно, — согласился Вайл. Город являлся западным оборонительным пунктом Вала. Мужчины взяли плащи и зашагали прочь.

Для таких, как они, и дождь не был слишком холодным, и ночь не слишком темна. От колен до плеч их окутывали килты; на поясах висело по кинжалу и по мешочку, где было немного вяленого мяса и сыра: когда они очутились за римскими постами, никто не рискнул их окликнуть.

Они шли некоторое время, прежде чем Ниалл произнес:

— Мне нужно спешить, Вайл Мак-Карбри. Я слышу, как время лает сзади меня, свора собак, учуявших волка. Я ждал слишком долго. Надо повергнуть Эмайн-Маху, а потом и Ис.

В первый вечер Охотничьей Луны у кельтов творилось безумие. В Исе давно уже не существовало народного поверья, будто в этот день отворяются двери между мирами, — может, потому, что в Исе эти двери никогда не закрывались, — однако фермеры и садоводы торопились собрать последний урожай, пастухи отводили под крыши животных, а мореплаватели привязывали все суда, не стоявшие в доке. В городе это время становилось поводом необузданных пирушек.

Если погода была хорошая, то искрился огненный Фонтан. В масках, нелепых костюмах — оленя, лошади, козла, гоблина, гигантского раскачивающегося кожаного фаллоса; нимфы, ведьмы, русалки с развевающимися распущенными волосами, обнаженными раскрашенными грудями — на улицах резвилась пьяная молодежь. От работы освобождались все рабочие, и никто не обязан был кланяться господину или госпоже. Те, кто постарше и знатнее, некоторое время наблюдали зрелище, а потом удалялись предаваться развлечениям, которые они приготовили себе за стенами своих домов. Развлечения могли быть как пристойными, так и непристойными. Вино лилось рекой, гремела музыка, и никакая связь между мужчиной и женщиной не считалась преступлением, невзирая на то, кем могли оказаться их супруги.