Марк Лоуренс - Принц Терний

— Пойдемте, принц, — Лундист протянул руку, — прогуляемся на солнышке. Сегодняшний день не для занятий в классе.

Я скомкал карту, нашел в себе силы улыбнуться, выдавив холодную горькую улыбку, уверенный, что не отступлюсь от задуманного.

— Конечно, дорогой наставник. Давай прогуляемся под солнышком. Такой денек не стоит терять.

И мы вышли во двор, но солнечное тепло не могло растопить лед внутри меня.

Мы разжились пленником. Это был один из всадников Марклоса, которому не удалось умереть. Плохая новость для него. Макин заставил Барлоу и Райка доставить выжившего ко мне на лестницу дома бургомистра.

— Говорит, что зовется Рентоном. Сэром Рентоном, с вашего позволения, — представил рыцаря Макин.

Я внимательно осмотрел пленника. Половину лба украшал великолепный, почти черный кровоподтек, а слишком стремительное объятие с матушкой-землей сплющило нос в большей степени, чем ему бы хотелось. Аккуратно подстриженные прежде усы и борода теперь, перепачканные кровью, являли собой жалкое зрелище.

— Свалился с лошади, Рентон? — полюбопытствовал я.

— Ты зарезал сына графа Ренара, воспользовавшись флагом капитуляции, — заявил он. Причем слова «зарезал» и «сына» из-за сломанного носа прозвучали весьма комично.

— Да, — ответил ему, — даже не представляю, под каким флагом я бы его не прирезал. — Наши взгляды встретились. А у Рентона-то косоглазие. Едва ли, разодетый в придворные одежды, он производил должное впечатление. Теперь же, на ступенях дома бургомистра, весь в крови и грязи, он, скорее, походил на крысиное дерьмо. — На твоем месте я бы лучше подумал о себе, нежели о том, был ли Марклос зарезан в соответствии с принятыми традициями или нет.

Конечно же, я солгал. На его месте я бы воспользовался любой возможностью, чтобы поглубже вонзить во врага нож. Не сомневаюсь, не все разделяют мои приоритеты. Как говорил Макин, что-то во мне сломалось, но не до такой степени, чтобы забыть, что именно.

— Я из богатой семьи, за меня заплатят выкуп, — произнес Рентон. Он заторопился, разволновавшись, словно только теперь осознал происходящее.

Я зевнул.

— Нет, не из богатой. Были бы богатыми, ты бы не отправился в простецкой кольчуге одним из телохранителей Марклоса. — Я зевнул еще раз, распахнув рот до предела, пока челюсть не щелкнула. — Мейкэл, принеси-ка кружку пива.

— Мейкэл мертв, — произнес Райк из-за спины сэра Рентона.

— Не может быть, — не поверил я, — идиот Мейкэл? Я думал, Господь наделил его удачей, сопутствующей пьяницам и сумасшедшим.

— Ну, почти мертв, — поправился Райк, — один из парней Ренара вогнал ему в брюхо кусок ржавого железа. Мы уложили его в тенечке.

— Очень трогательно, — отметил я. — А теперь принесите мне пива.

Райк нечто прорычал и подтолкнул Джоба исполнять поручение.

Я вновь повернулся к сэру Рентону. Само собой, счастливым его не назовешь, но и грустить он, похоже, не собирался, что было бы естественным в подобном переплете. Его взгляд скользил по отцу Гомсту. Думает небось: «Вот тот, в чьей вере не усомнишься».

— Итак, сэр Рентон, — начал я, — что привело молодого Марклоса в земли, находящиеся под защитой Анкратов? Что это граф о себе возомнил?

Кое-кто из братьев собрался на ступенях в ожидании представления, но большинство продолжило обирать покойников. Деньги, безусловно, штука великолепная и, главное, легко переносимая, хотя на этом братья не остановятся. Полагаю, телега с головами, кроме всего прочего, будет завалена оружием и доспехами еще до того, как придется уезжать отсюда. А также обувкой, — по крайней мере, вон у тех трех трупов отличные башмаки.

Рентон закашлялся и потер нос, размазав загустевшую кровь по физиономии:

— Ничего я не знаю о планах графа, не вхожу в его личный тайный совет. — Он вновь обратился взглядом к отцу Гомсту. — Господь мне свидетель.

Я наклонился пониже. От него несло чем-то неприятным, словно от залежавшегося на солнце куска сыра.

— Господь действительно твой свидетель, Рентон, он, без сомнения, собирается взглянуть, как ты сдохнешь.

Я сделал паузу — пусть осознает услышанное. Улыбнулся старому Гомсти:

— Ты можешь позаботиться о душе этого славного рыцаря, отец. Хотя грехи плоти, скорее, по моей части.

Райк подал кружку пива, я отпил небольшой глоток.

— Если ты, Малыш Райки, устанешь мародерствовать, значит ты устанешь от жизни, — произнес я многозначительно. Послышались смешки братьев, стоящих на ступенях. — Почему ты все еще здесь, ведь мог бы расчленить парочку трупов в поисках золотой печени?