Ирина Чернова - Раз-два-три-четыре-пять, выхожу тебя искать

- Лаура была не чета тебе, - Фриц мечтательно закатывал глаза, рассевшись на стуле и подставлял большую кружку, чтобы я налила ему пива, - веселая была, куда не пойдешь, везде ее смех слышен! Ты вот все молчишь да молчишь, голоса не подаешь...говорить со мной не хочешь? А она не бегала по дому, а летала...сколько раз я ее ловил на руки, когда она бежала по лестнице вниз...уж и в тягости была, а на месте усидеть не могла! Пойду, говорит, похожу, а то просто так сидеть устала!

Я подливала ему пива, стоя сзади, и прикидывала, сколько надо было трудиться служанке в доме, чтобы его драгоценная Лаура могла откровенно бездельничать и бегать просто так по лестницам. Сказать подобное было немыслимо - оговаривать хозяев было строго запрещено и могло быть наказано любыми способами, пришедшими им в голову. Фриц, начавший за здравие, потом становился мрачным, допивал остаток пива и требовал проводить его в спальню. Поднимаясь по лестнице впереди него, я судорожно сжималась - он имел привычку щипать меня за зад, но складки юбки мешали добраться до вожделенного тела и я ускоряла ход. Поднимался он медленнее меня и, когда он добирался до своей двери, я уже успевала зажечь приготовленную заранее свечу и встать у двери со стороны лестницы, чтобы уйти сразу же, как он войдет в комнату.

Тюфяк в моем чулане быстро продавился и труха сыпалась из него в микроскопические дырочки, забиваясь по ночам в нос. Зашивать их можно было только днем - свечи тут экономили и ни за что не позволили бы мне тратить их на себя. Не могу сказать, что фрау Альма и Фриц очень сильно придирались ко мне, но здесь было принято ругаться на слуг и фрау делала это с удовольствием, по самому ничтожному поводу, а Фриц поддакивал ей, требуя то сделать кашу поразваристей, то выбрать на рынке мясо получше. Приходилось молча соглашаться, что я сделала все не так и буду впредь стараться сделать лучше.

На ратушной площади время от времени устраивались праздники. Приезжали бродячие артисты, собирая народ на представления, звенели дудки и били барабаны, выстукивая незатейливые мелодии, под которые пускались в пляс все, кто приходили. За время жизни в Варбурге я видела два таких праздника, живя у Ансельма и сейчас должен был быть третий, о котором кричали на каждом углу мальчишки-вестовые.

Фрау Альма принарядилась на выход, загоняв меня до пота и дрожи в руках, потом настала очередь Фрица, который никак не мог найти какую-то куртку и забористо ругался в коридоре, поминая всех святых и чертей.

- Марта! - рявкнул он, когда поиски очередной раз потерпели неудачу. - Живо лезь наверх, там еще вещи лежат, в большом сундуке! Открой его и говори, что видишь!

- Фриц, ну может быть ты другую куртку оденешь? - безуспешно взывала к нему тетка, которая уже приплясывала у порога. - Вон ту, посмотри...да и рубашка серая тебе к лицу, любо-дорого посмотреть!

- Рубашку и так одену, а вот куртку хочу именно ту найти...Марта, где ты там? Сундук открыла? Что видишь, говори!

Я залезла по шаткой лестнице на подобие чердака и уже скоро осторожно выкладывала сложенные вещи - платья, шали, юбки, камзолы. Вещей было много и я не понимала, зачем надо их прятать здесь, а не носить, как все? Искомая куртка нашлась быстро и я сказала об этом хозяину, а сама быстро уложила все назад, отметив для себя заглянуть в сундук еще как-нибудь. Красота женских старинных платьев завораживала и хотелось гладить их, трогать бережно и осторожно, как детей, наслаждаясь тонкостью ткани и изяществом вышивки.

- Давай сюда куртку, а то прямо заснула там у сундука, - проворчал Фриц. - Опоздаю на площадь, там лучшие места займут.

- Да-да, как всегда она копается, ничего во-время сделать не успевает, - подхватила обвинение фрау Альма. - И чего только дармоедку кормим? Марта, закройся и никому не открывай, слышишь?

- Да, фрау. - Я кивнула и задвинула за ними засов.

В доме стало тихо до такой степени, что были слышны даже жучки-древоточцы, тикающие в деревянных перекрытиях. Какое блаженство, какая благодать, когда никто не визжит над ухом, не рявкает и не топает ногами! Но расслабляться было рано - не успею помыть кухню, убраться в доме, отполоскать белье - уже вернутся хозяева и мне придется туго. Но без них можно и расслабиться - я сняла надоевший чепчик, расстегнула лиф платья, завернула рукава и принялась за дело. Никто не стоял над душой и я отвлеклась на мысли о родном доме, не замечая, как бежит время. Возможно, если б я глядела в окно, то увидела, что Фриц почему-то возвращается так рано, но я была занята воспоминаниями и на требовательный стук в дверь отреагировала как и положено - пошла открывать.