Дмитрий Терентьев - Тринадцатый Клан

Это будет несколько сложнее, чем я думал, – даже с закрытыми глазами этот синий свет лишайников не дает покоя. Кажется, будто он… цепляется за кожу своим липким сиянием… Что за невыразимое отвращение!

Наконец-то вернулся в «зал археологов». По сравнению с этим сумасшедшим коридором – почти родное место. Не знаю, сколько времени прошло, но разум подсказывает, что я не должен был блуждать слишком долго. Скорее всего, сейчас только начало ночи. Эта прогулка меня так измотала, что создалось ощущение, будто я уходил отсюда не два часа назад, а как минимум, сутки.

День четвертый

Забавные сны тут снятся. Этот морок несколько раз за ночь пытался устроить мне «ложное пробуждение». Должно быть для людей Гардхаруса, которых никто не учил отличать миры морока от яви, такие сны были настоящим кошмаром. Впрочем, по сравнению с действием этих светящихся картин, местные кошмары выглядят лишь неказистыми чудищами, нарисованными детской рукой.

Перед тем как мы вчера расстались, Гардхарус говорил о том, что если двигаться по главному коридору быстрым шагом, то путь к центру комплекса не должен занять больше двух суток – он как-то вычислил это по кривизне боковых коридоров. Но меня больше беспокоит обратная дорога – определенно, без запаса факелов в коридоры лучше не соваться. Впрочем, думаю, в этом лагере найдется что-нибудь подходящее. Не могли же археологи работать при столь слабом «естественном» освещении. Кажется, вчера я даже видел где-то здесь масляную лампу. Ловлю себя на мысли, что мне не хочется даже думать об этих «картинах», не то, что идти туда… Если бы не вспомнил ту сосредоточенную возню Гардхаруса с его инструментами, то почти наверняка точно так же начал бы сейчас возиться с поиском факелов. М-да, забавно.

Решил пока поберечь факелы – хочу быть уверенным, что мне хватит на обратную дорогу. Несмотря на неприятный эффект от света лишайников, полную силу которого я испытал вчера, возвращаясь в «зал археологов», при движении в сторону центра он, пожалуй, вполне терпим и где-то даже подгоняет.

Почти десять часов легкого бега, и я вышел на еще один зал, идентичный тому, где работал Гардхарус со своими людьми. Следов пропавших не обнаружено. Пожалуй, не буду останавливаться для сна, пока не изведу этот морок. Не хочу излишне затягивать свое пребывание в этом месте. К тому же вряд ли поиск и уничтожение источника займет так много времени, что моему разуму понадобится столь серьезный отдых, – я вполне способен не терять концентрации в течение трех суток.

Хм, любопытно… Кажется, ко всему прочему, я начинаю испытывать некое подобие азарта. Это неестественно для меня. Очевидно, чем ближе к центру я подбираюсь, тем возбужденней становлюсь.

Да, только что проверил: пульс учащен. Пожалуй, здесь нужно быть более бдительным… Такие симптомы для обычного морока… гм, необычны.

Еще три часа бега – все такой же коридор.

Замечаю, как азарт и возбуждение начинают плавно сменяться чувством тревоги. Сердце здесь бьется еще сильнее, чем прежде. Определенно, это не от усталости. Думаю, что по мере приближения к источнику, чем или кем бы он ни был, тревога будет перерастать в страх, а ближе к эпицентру – в ужас. Это уже больше похоже на действие морока, хотя меня по-прежнему смущает та начальная стадия с возбуждением.

Два часа бега – тот же коридор. Ничего нового.

Изменения в состоянии. Как я и ожидал, тревога начинает перерастать в страх. Чувства обострены, тело начинает лихорадить, как перед лицом смертельной опасности. В отличие от естественного страха, эти симптомы пока не затрагивают разум. Впрочем, обычный человек, не имеющий подготовки инквизитора, уже потерял бы эту грань…

Полагаю, что это даже не морок, а так называемый «низкий звук». Если эта версия верна, то для человека, не знающего нужные мантры, двигаться дальше смертельно опасно. А вот мне это бы облегчило задачу. Попробую проверить…

Пятнадцать минут ходьбы. Мантры не дают эффекта – это морок, хотя и весьма странный. С каждой тысячей шагов каждый орган тела работает все лихорадочней. Не только страх, но и все другие чувства обострены, кажется, до предела. Обостряется и восприятие «картин». Они просто гонят вперед на этот уже почти ощутимый ужас. Физически невозможно оборачиваться и смотреть назад, через эту галерею, по которой шел, – отвращение неимоверное, но, в отличие от страха, это отвращение почему-то кажется более естественным, знакомым, «понятным». Впрочем, сознанием я не могу этого объяснить – действие светящихся картин на разум мне понятно не более чем действие этого странного морока на тело. Могу только предположить, что у них, вероятно, разная природа.