Алексей Семенов - Травень-остров

Все остальные, кого застигла ссора в общей трапезной — а было таких без малого полтора десятка, и женщины тоже, — испуганно к стенам прижались, потому как на входе оказались два здоровенных сольвеннских ратника и, спиной к спине встав, не пропускали никого ни внутрь, ни наружу. Зорко, как и всякий венн на его месте, в недоумении взирал на такое непотребство: в общей трапезной, супротив человека, с которым только сейчас хлеб преломил, да еще в виду стола — божьей длани, и смертоубийство! Но в драку Зорко не полез: разъясни таким поди, что можно, чего нельзя!

Невдомек ему было пока, что сегванские воины после смерти в пиршественном чертоге сидят, да там же, откушав и медов испив, давай друг с другом рубиться, а после снова пируют. А сольвеннские стражники почти сплошь наемники, огонь и воду прошли по всем странам от Аррантиады и Саккарема до Нарлака, так что им потасовка в погосте не внове была.

Сольвеннов, однако, было раза в два побольше, и они быстро потеснили сегванов к стене, противоположной входу, где под лестницей, ведущей в светелку, сложены были мешки да бочонки. Кунс Хальфдир, несмотря на лета, бился ловко, точно юноша, и чуть не один держал целый строй сольвеннов на расстоянии вытянутого своего длинного меча. Но попался под ногу кунсу малый бочонок, по случаю на пол скатившийся. Не удержался сегван и припал на колено неловко. И тут же оказался рядом сам боярин Прастен да и поднял уже меч для верного удара, чтобы если не сразу зарубить, то всяко жестоко изранить кунса, и уже начал клинок опускаться неодолимо. Но тут ударился о такую же крепкую сталь и прошел вниз, мимо неловко подвернувшейся ноги сегванского вождя, воткнувшись в пол и вырубив из него кусочки дерева.

Сольвенн вскинул голову в ярости и встретился взглядом с парнем лет двадцати пяти, не шибко рослым, крепким, но всяко не воином. Безусый, безбородый, зато с длинными русыми волосами, под ремень убранными, да со всякими вышивками да клочками шерсти, к одежде пришитыми, был тот парень явно венном из самой что ни есть глухомани. Именно о его клинок и ударился меч боярина.

— Ты что же, волчонок, делаешь! — захрипел старшина галирадский. — За этих тюленей против своих пошел?! — Сольвенн отмахнулся от сегванского меча, целившего ему в плечо.

— Не след в погосте убивать. Шли бы на двор, да там… коль уж неймется, — негромко отвечал парень, отскакивая к обороняющимся сегванам и отражая удар одного из сольвеннских воинов.

Тем временем Хальфдир успел вскочить на ноги и снова отодвинул ряд наседавших сольвеннов к середине комнаты.

— Беги отсюда, дурачок, пока не убили, — бросил он, не оборачиваясь, Зорко. — Иттрун! Помоги ему! — крикнул кунс вдруг.

Зорко не успел ничего сообразить, с трудом отводя очередной удар смертельной стали, как позади него в стене внезапно, без скрипа, отворилась небольшая дверь, откуда просунулась тонкая, но сильная девичья рука. Пальцы цепко обхватили свободное левое запястье Зорко и дернули его к себе. Опешивший венн на мгновение растерялся, и тут же один из сегванов, оказавшийся рядом, пихнул парня в эту самую дверь, да так ловко, что тот прямо повалился в проем, да мимоходом ударился обо что-то пребольно лбом, так что искры посыпались. Дверь мигом захлопнулась, и он очутился в полной темноте.

— Зачем драться полез? — услышал он над ухом тихий, но внятный шепот.

Был бы это мужчина, Зорко бы еще, может статься, и не ответил бы, а ринул обидчика оземь да обратно в чертог выбрался. Женщине венн сопротивляться не стал, хоть и была она из сегванов: это по выговору сразу понятно стало.

— Нельзя человека убить, коли хлеб с ним ел, — мрачно ответил Зорко. — Да ты отпусти меня. Не убегу.

Из покинутой им трапезной ясно слышались выкрик и лязг мечей. Сегваны сдаваться не собирались, но ведь чем-то бой должен был кончиться! Либо сольвенны одолеют, либо сегваны к дверям прорубятся. Кто ж остановит, когда воины уже не на живот, а на смерть сошлись?

— Идем, — не допуская возражений, сказала девица. — Я тебя на задний двор выведу.

Зорко подчинился, сожалея о глупой ярости сольвеннского боярина и злоязычности кунса, но нимало не раскаиваясь в том, что вмешался в спор. Девица провела его каким-то темным коридором, ни разу по дороге не запнувшись, и они вышли наружу через низкую дверь в задней стене погоста.

На заднем дворе было на удивление тихо и пусто. Должно быть, все, кто испугался, попрятались по домам, остальные же помчались ко входу в погост — поглазеть, чем дело кончится.