Роберт Асприн - Сезон штормов

И ощутили колдовство прежде, чем увидели бледный зеленый свет и почувствовали леденящий холод от наружной двери, под которую просачивался призрак магии, словно сера из горячего источника. Джанни зло заворчал. Губы Нико вытянулись в ухмылке:

— После тебя, командир!

Темпус открыл двери только после того, как Джанни перерезал кожаную ленту там, где она была пропущена внутрь, чтобы укрепить запоры. Среди колдовского огня он увидел Молина факельщика, готового сопротивляться яростнее, чем мог предположить Темпус.

На полу, в углу, танцовщица-северянка с волосами цвета воска крепко прижимала к груди маленького мальчика. У нее вырвался вздох облегчения: Темпус здесь, и она спасена.

Он ободряюще кивнул девушке, которая утверждала, что он ошибся в выборе бога. Он не был уверен, что здесь можно кого-то спасти. Но девушка или священник, или дитя, или город… или бог.., должны быть спасены. Он оглянулся и увидел своих пасынков, Нико и Джанни, с обнаженным оружием — оба готовы были биться с самим адом, если он прикажет. Темпус поднял руку, прищурив глаза, и повел их в бой со светом. Все его тело трепетало от сверхъестественной возможности вступить в игру столь мощных сил.

Для начала нужно было избавиться от Молина. Он поднял ослепленного светом священника и бросил его оземь, выдернув позолоченную икону из его замерзшей руки.

Он слышал хрипящее дыхание позади, но не смотрел вокруг, чтобы не видеть, как исчезает реальность. Он сражался теперь в каком-то высоком, холодном месте, и могущество Вашанки дышало в его правое ухо:

— Хорошо, что ты пришел, дитя, я приму твою помощь в этот день. — Левая сторона — его место для атаки в парном бою.

Вашанка был справа, прикрывая его, а внушающий уважение щит во всю длину тела был теперь в его левой руке. Тот, кого он увидел, поразил Темпуса: бог-Громовержец был наполовину котом, наполовину человеком, и его меч разил мощно, как лавина.

Позади черно-серый, разделенный цветами восходящего солнца, трепетал герб Вашанки на фоне неба. Он пронзил тучи, его удар парировал холод, который охватил появившийся меч и обжег кожу руки так, что пот превратился в лед, а плоть примерзла к гладкой поверхности рукоятки… Передышку в битве принес меч Темпуса, явившись оттуда, где он был спрятан магами, и начавший шевелиться в его руке. Розовый свет озарил лезвие, когда его бог принял помощь своего слуги. Сам меч не мог ничего значить, но в нем была сила Вашанки, и этого было достаточно.

Противники стояли в облаках, тяжело дыша, набираясь сил, чтобы продолжить битву. И тогда он сказал:

— Это неуважение, Буреносец. Месть недостойна богов. Ты запятнаешь себя, позволив себе мстить. Оставь девушку, Отец погоды, смертная жизнь принесет ей добро. Родитель не отвечает за ошибки ребенка, и ребенок за родителя не отвечает. — Он неторопливо положил щит, который ему дал бог, и, отодрав прилипшую рукоятку меча от ладони, сорвав кожу, положил свое оружие поверх щита. — Иди сразись со мной. Я не буду стоять в стороне, чтобы позволить тебе взять ребенка. Я привел Ашкелона к Сайме и расположил ее к нему. Это мой проступок, а не Вашанки. Как видишь, ты должен наказать меня, а не моего бога.

Но сделать это будет тебе нелегко: я скорее предпочту смерть, чем буду марионеткой в руках еще одной могущественной силы.

С продолжительным грохотом, вызвавшим у него приступ тошноты, тучи вокруг стали расходиться, и темнота начала исчезать. Темпус моргнул, протер глаза, обожженные неземным холодом, и, когда отнял руки, увидел себя стоящим в опаленном круге из зловонных испарений вместе с двумя кашляющими пасынками. Они тяжело дышали, но не выглядели серьезно пострадавшими. Джанни поддерживал Нико, который отбросил подаренную кирасу, и она светилась у его ног, словно остывала после нагрева в кузнице. Кинжал и меч валялись на грязных плитах пола, и меч Темпуса лежал поверх этой кучи.

Пришло время расспросов, которые не объяснили, куда вдруг исчез Темпус и почему снаряжение Нико раскалилось добела от водоворота холода. Осмотрев повреждения (ничего, кроме обморожения, волдырей, царапин и содранной кожи у Темпуса на руке, державшей меч), они немного поспорили относительно того, где могли бы восстановить свои силы.

Плачущий ребенок успокоился, и люди Факельщика (ни один из них не смог найти священника) сказали, что будут хорошо следить за ним и его матерью.

Выйдя из храма, они увидели, что спокойная ночь принесла в город холод и свежесть. Троица не спеша возвращалась в гильдию магов, чтобы привести в порядок свои доспехи и своих лошадей. Когда они добрались туда, то обнаружили, что Второй и Третий Хазарды объявили о том, что вечерняя конфронтация была делом их рук, космологической игрой, скромным развлечением, которое гости очень близко приняли к сердцу. Разве это не триумф Вашанки? Разве тучи дьявола не побеждены? Разве чудесный полог розово-лимонного летнего неба не возвратился и не осветил празднество гильдии магов?