Михаил Горнов: Капитан

И тут меня пробило - доски!? Должны же быть маты, я в спортзале тренировался, а там кроме мягкого пола еще и тонкими матами застелено все - что-то вроде татами. 'Татами - это жесткий японский мат', - не вовремя всплыла в голове старая и незатейливая шутка.

Но шутки - шутками, а разобраться во всей этой чертовщине нужно поскорее. Не хватало еще, чтобы у меня поехала крыша. Парочку сотрясений я успел к своим годам получить. Поэтому версию, что с моей головой не в порядке я отбрасывать не стал. Ведь глюки-то были.

Я осторожно, опасаясь, что от резкого движения вновь помутнеет в глазах и я потеряю сознание, встал с пола. По моему, мне до сих пор плохо. Иначе с чего так разительно поменялась обстановка? Из просторного спортзала с высоким потолком и мягким полом, помещение превратилось в крошечный закуток, не более двадцати квадратных метров площадью. И потолок опустился - вон, чуть макушкой за него не цепляюсь, образно говоря, конечно. Но когда я поднял вверх руки, то смог коснуться кончиками пальцев перекрытия.

Из обстановки имелись в наличии неширокая кровать с резными ножками и спинкой, столик, сундук и стул с очень высокой спинкой. Особенно меня поразил сундук - нечто подобное я видел у бабушки в деревне, когда с отцом ремонтировал крышу дома. Там-то на чердаке и увидел я парочку сундуков. Один с плоской крышкой, сам с виду смахивающий на гигантский деревянный кирпич, обитый железными полосами и уголками. И второй - с выпуклой крышкой. В моей комнате находился первый вариант сундука. От бабушкиного отличался только размерами - чуть больше, и отделкой - укреплен был не железом, а медью и имел красивую резьбу на крышке и стенках.

Больше ничего примечательного в комнате не имелось. Даже на стенах было пусто - ни обоев, ни картин или драпировки. Одни голые доски, хоть и тщательно оструганные и плотно пригнанные друг к другу.

Пол тоже не мог похвастаться ковриком или половичком каким. Хотя... что-то под ногами было. Два овальных, примерно в пару ладоней, зеркала, стоящих справа и слева от меня. Если построить в голове примерную картину, то зеркала и я, сидящий на коленях, образуют равносторонний треугольник со сторонами около метра. Напротив зеркал стояло по толстому свечному огарку. Еще несколько потухших свечей расположились вокруг 'треугольника', образуя круг. Одно из зеркал я взял в руки и покрутил, рассматривая со всех сторон. Хм, судя по весу и материалу, - это не черненое стекло. Больше похоже на отполированный металл. Попытка увидеть свое изображение ни к чему не привела - зеркало не давало ни малейшего блика, будто поглощая свет. Хм, а если еще приложить к этому и свечи... Чертовщина да и только.

Кинув зеркало обратно на пол, я стал искать выход из комнаты. Небольшую дверку, пройти через которую можно только согнувшись, я нашел через полминуты. Вместо привычной дверной ручки (пусть и в виде скобы) там имелось архаичное широкое и толстое кольцо из светло-желтого металла. Вряд ли золото, скорее, латунь или просто краска такая.

- Ну, дернем за веревочку, - проговорил я вслух и потянул кольцо на себя. Дверь открылась легко и без малейшего шума. Видимо, петли постоянно смазывают, чтобы те не скрипели и легко ходили. Едва дверь приоткрылась, до меня донеслись близкие звуки - странный гул, приглушенные человеческие голоса, резкие крики, хлопки петард.

Сразу за дверью открылся коридор - метра два шириной с рядами полукруглых окошек. К ближайшему из них я и бросился, собираясь осмотреться. За прозрачным стеклом синело чистое небо, ниже висел плотный ковер облаков с небольшими пятнами разрывов. В них с трудом просматривались верхушки скал и деревьев.

Я ошалело уставился на далекую землю, до которой была не одна сотня метров. Так я на самолете нахожусь, но откуда тут такая, хм, обстановка? Она больше соответствует средневековым каравеллам и фрегатам, которые бороздили океаны в колумбовы времена и позже.

Но череда удивлений и шокирующих открытий не спешила заканчиваться. Откуда-то снизу, метрах в двухстах от окошка поднялся продолговатый огромный пузырь из серо-голубого материала. Под пузырем, болтаясь на десятках толстых канатов, висела... шхуна.

Именно такая ассоциация пришла мне в голову, когда я увидел это летающее сооружение. Примерно метров двадцать-двадцать пять в длину, с пузатыми боками метров пяти-шести высотой и шириной метров восемь с вздернутым носом и тупой кормой.

- Дирижабль, елки-палки, - непроизвольно вырвалось у меня. Или что-то сильно смахивающее на него. Пока я во все глаза смотрел на чудное сооружение, пытаясь разобраться в причудливых видениях, обрушившихся на мой мозг, дирижабль приблизился ко мне метров на сто с небольшим. В его борту откинулись небольшие крышки, напомнив мне кадры из фильмов про пиратов. Там так же распахивались пушечные порты перед тем, как обрушить на врага метель картечи.