Людмила Горобенко - Предназначение

Когда в теле Жана не осталось ни кровинки, я отбросил его в сторону. Шип, торчащий в спине, больше не лишал меня силы. Я легко вскочил на ноги и, вытащив его, отбросил в сторону. Жак в страхе вжался в стену. Розетта, онемев от ужаса, застыла в дверях.

Я подошел к Жаку и, свернув его голову набок, присосался к вене. Мощными глотками я выпил всю его кровь за одну минуту и, бросив безжизненное тело на пол, равнодушно переступил через него. В моем разуме не осталось больше ничего кроме безудержной жажды. Я забыл обо всем. Я хотел крови! И я добуду себе кровь!

Розетта стремглав бросилась вверх по крутой лестнице. Но я двумя прыжками легко догнал ее и, взглянув побелевшее от страха лицо, спросил:

— Ты тоже хотела посмотреть, как я перевоплощусь? Теперь ты знаешь, как это происходит. Ты довольна? Нет?! Жаль! Я доволен, — и вцепился в ее шею.

Отбросив обмякшее тело девушки, я направился искать еще людей. Мне было мало выпитой крови. Мое тело, как высохшая губка, моментально впитывало в себя кровь убитых и требовало добавки. Голова раскалывалась от боли. Я чувствовал каждую мышцу, каждую жилу, они, как старый ссохшийся кожаный ремень, стягивали мое тело в тугой узел, и только теплая человеческая кровь могла наполнить их живительной влагой. Я обошел весь дом. В заброшенных и давно не мытых комнатах стоял затхлый запах покинутого жилья. Дом был пуст.

Острая боль внезапно стянула живот, и я упал на пол. В голове стучали молоты. Я понимал: если не найду кровь, то умру от жажды. Заставив себя подняться, я, согнувшись от боли, вышел на улицу. Запах проходивших мимо людей ударил в голову. С трудом, держась за стену, я добрался до двери соседнего дома и толкнул ее. Дверь поддалась, я ввалился внутрь …

…Чем больше я пил, тем легче мне становилось, и чем легче мне становилось, тем сильнее я пьянел. Наконец, далеко за полночь, в полуобморочном состоянии, прихватив с собой едва живую от страха уличную девицу, я пришел в усадьбу Тибальда.

Я стоял у дерева покачиваясь и силясь понять, зачем вернулся к Тибо. Остатками разума я пытался как-то упорядочить свое поведение. Я понимал, что сейчас очень опасен и должен уйти подальше от семьи.

— Нужно забрать Атера и Ишу. Наверное, за этим и пришел? — промелькнуло в моей затуманенной голове.

— Мишель! Бог мой! Где ты был? Кто это с тобой?! — услышал я за спиной взволнованный женский голос.

Я повернулся. Ко мне стремительно приближался вампир. Противница! Хочет отнять добычу! Я оскалился, показывая, что ей будет нелегко справиться со мной. Она остановилась. Усилием воли я попытался вспомнить, где слышал этот голос, но пьяное сознание все время вертелось вокруг полуобнаженной девушки, лежавшей у моих ног.

— Мишель, ради Бога, ты пугаешь меня, — проговорила женщина.

— Одна хорошо, но, может, две лучше? — подумалось мне. Я потянул носом. От второй пахло дорогим парфюмом и еще чем-то знакомым, но не возбуждающим. — Нет. Обойдусь одной. А что я хотел сделать? Зачем пришел? — Все плыло и кружилось перед глазами.

— Мишель, что же ты молчишь? — женщина шагнула ко мне.

Я зарычал и бросился на нее. Когти, выросшие на моих пальцах, впились в ее тело. Клыки вонзились в шею. Я с силой отбросил противницу на стоявшее рядом дерево. Тело женщины ударилось об ствол. Под ее спиной хрустнула ветка, конец вышел из груди, женщина повисла, пригвожденная к дереву.

Я подошел и присмотрелся к ней.

— Орианна. Зачем она пришла? — равнодушно подумал я и, подняв с земли добычу, бросился прочь из усадьбы.

Утро застало меня стоящим перед узкой щелью-окном в гроте моего давно разорённого и забытого родового замка Моро Драг. Передо мной расстилалась ровная гладь океана. У моих ног лежала уличная девица, замученная до смерти моими ласками и обескровленная.

К утру опьянение прошло, и я с трудом вспоминал, что натворил. Я стоял очень долго и думал о том, была ли у меня возможность предотвратить то, что случилось? Мне хотелось быть честным с собой до конца. Шип, лишивший меня силы, не дал возможности бороться с Жаном, но пить меня никто не мог заставить. Я подумал, что кровь можно было выплюнуть. И тут же понял, что это было невозможно. Невозможно было сопротивляться напору Жака, острому сводящему с ума желанию. Это было выше всяческих сил. Я вынужден был это признать.

Что же теперь делать? Я взглянул на лежавшее у моих ног тело. К своему удивлению, я не чувствовал ни малейшего раскаяния. Наоборот, мне хотелось повторить все, что было этой ночью. Я чувствовал себя необыкновенно свободным, легким, как будто с моих плеч сняли многофунтовый груз. Красноглазый выиграл эту битву. Я стал таким же, как и он. Теперь я был бесполезен для сил Добра. Из меня не вышел спаситель мира. И мне это очень нравилось. Я отпустил Диану, едва не убил Орианну, что, вероятно, ставит крест на наших отношениях. И поэтому теперь я был абсолютно независим.