— Спрячь, дурень, — прошипел Гербер. Джош послушно засунул монету в карман.
— Зачем это? — пожав плечами, спросил он. — Ну, сами ему деньги отдадите, когда он товар привезёт.
— Сейчас я тебе всё объясню и расскажу, — тихим голосом вкрадчиво произнес Главный повар, — вот только пойду поварёху свою возьму. А ну, пошёл вон!!!
Еле увернувшись, как ему показалось, от Герберева кулака, Джош, перепрыгивая через скамейки, кастрюли и корзины, вприпрыжку помчался к выходу.
Выскочив за дверь, Джош на мгновение зажмурился. Летнее солнце слепило глаза, и по всему двору замка бегали зайчики — от замковых окон, металлических блях на солдатских колетах, мелькающих на арене мечей.
— Лови-и-и!!! Держи! — Вопль справа заставил Джоша отпрыгнуть обратно к двери. Мимо него, отчаянно визжа, промчалась свинья с обрывком верёвки на ногах; за ней с руганью гнался человек в замызганном фартуке и с большим ножом в руке. Следом, хохоча и улюлюкая, бежала стайка мальчишек.
— Да что как пень стоишь, помогай! — пролетая мимо Джоша, рявкнул мясник.
— Не могу, мастер Морн, — выкрикнул вслед ему Джош, сам невольно развеселившись, — дело важное у меня!
Морн, не оборачиваясь, махнул рукой.
По всему двору кипела жизнь и стоял неумолчный шум работы. Пространство, насколько хватало взгляда, было заполнено разнообразными постройками, в большинстве своём деревянными, хотя среди них попадались и каменные дома. К стенам лепились многочисленные крытые помещения: конюшни, псарни, коровники, всевозможные мастерские — каменщиков, плотников, кузнецов, скорняков, навесы для хранения дров, соломы и сена, общественные столовые, в которых под открытым небом за длинными деревянными столами всегда сидело с полдюжины человек, закусывавших после или перед сменами.
Готовка пищи происходила непрерывно: из дымящих печей доставали блюда и котелки; в огромных чанах дымилась брага; какие-то люди, многих из которых Джош знал только в лицо, сновали по двору, занятые работой, а иногда — блаженным ничегонеделаньем. Здесь всё время поили, кормили и дрессировали лошадей; коров загоняли во двор или выгоняли из замка на пастбище; оружейники и кузнецы стучали молотками, занятые починкой доспехов, подковывали коней, ремонтировали повозки и телеги — шум от скрипа колес, ржанье, мычание и людской гомон висели в воздухе.
Сейчас, благодаря жаркой и сухой погоде, слой пыли покрывал плотно утрамбованную землю, а по осени здесь обычно царила непролазная грязь. Только одна часть замкового двора была вымощена булыжником, уже стершимся и выщербленным от старости — арена, на которой почти постоянно кто-нибудь из наёмников упражнялся с оружием. Впрочем, сейчас она пустовала: большинство солдат покинуло замок Хартворд вместе с лордом; остались только пара дюжин дозорных и стражников, необходимых для охраны — все они несли свою службу на стенах или в городе.
Один из них — молодой парень лет девятнадцати-двадцати — приветственно помахал Джошу рукой. Джош знал его с детства: Киан был младшим сыном пекаря, и он не далее как две недели назад принёс присягу лорду Беркли вместе с десятком других человек, поступивших на военную службу. Церемония происходила во внутреннем дворе замка, неподалёку от арены. Джош сидел на скамье в окружении целой толпы зевак и, помнится, отчаянно завидовал каждому из новоиспечённых воинов, и Киану в частности. Хранитель манускриптов Миртен торжественно читал слова присяги, а солдаты, опустившись на одно колено, повторяли услышанное хором, предварительно произнеся своё имя.
— Я, Киан, сын Фергина из Илбрека, признаю его светлость графа Рутвена Беркли своим полновластным лордом, хозяином и властелином судьбы моей. Вверяю себя в его светлые руки, пусть воля его ведёт меня. Клянусь благородству его крови в вечной и безграничной верности, уважении и послушании. Да не будет у меня другого господина, и не послужу словом или делом никому другому. Обещаю во всеуслышание отныне служить ему покорно, и держать свою клятву, доколе господин мой будет держать свою…
— Я, Рутвен Беркли, милостью богов граф Хартворда и близлежащих земель, принимаю твою присягу и клянусь защищать тебя, оказывать тебе помощь, поддержку и предпочтение во всех делах, кои совершишь ты, находясь на моей службе и мне на пользу, в знак чего вручаю тебе этот меч и эту ливрею, а также назначаю жалованье в двенадцать серебряных грохенов в год…
Читать дальше