Максим Далин - Соавтор

Мы бежим к колонии. У нас, оказывается, может совсем не быть времени.

Я на бегу всхлипываю без слез.

У меня начинает чесаться кожа на виске, когда мы входим на территорию колонии.

Под ногами снуют ящерицы, жуки и еще какая-то мелкая живность. У выхода из темного тоннеля фальшивого шлюза стоят грибные зомби из каталога — слепые, бледно-розовые манекены со стертыми лицами. Лица покрыты черными точками, как прыщами — споры уже созрели. На нас грибы не реагируют.

Я чувствую такой сильный запах грибов, плесени и падали, что снова надеваю бесполезный респиратор. Внутри «ведьминого круга», вдоль мнимых стен — множество трупов. На них — молодая поросль, розовато-серые эмбрионы. Кружатся симбионтыгрибов — мельчайшие мошки, с которыми каждый из нас уже встречался. .

Изнутри колония абсолютно не похожа на станцию — она похожа на гнилой гриб, у которого провалилась трухлявая середина. В стенках грибницы копошатся крохотные белые червячки — личинки грибных мошек. Зомби медленно, дергано бредут к выходу — они никуда не торопятся. Выйдет отойти подальше, чтобы рассеять поры — хорошо; не выйдет — споры разлетятся с ветром, на трупы… все равно вызреют. Некоторые из зомби дозрели уже здесь; их почерневшие, разваливающиеся тела окутывает паутинный саван грибницы…

Дн-Понго устанавливает мину. Я гляжу, как на таймере начинают течь секунды — и открываю портал. Расчетная точка — карантинная зона. Мы бросаем в портал диктофон, на котором наши инструкции будущим диверсионным группам и контейнер с образцом спор.

— Мина работает нормально, — говорю я. — Сейчас рванет.

— Я подожду, — говорит Дн-Понго.

— У тебя же герметичный шлем, — говорю я. — Ты не заражен. Иди, я тут присмотрю за миной.

— Что ты в этом понимаешь, — говорит Дн-Понго, и я слышу в его голосе улыбку. — Закрывай портал.

Господи, как говорили древние люди! Зачем?!

Дн-Понго медленно снимает шлем. Я вижу его чудесное лицо, он улыбается, почти не показывая клыков.

— Видишь ли, — говорит он, глядя на меня невозможно нежно, — протонный ингибитор, вживленный в мою сердечную мышцу — очень удачный детонатор. Я сам — резервная мина. Обычно мы не посвящаем в это землян — но ведь обычно и нет нужды разнести мир вдребезги…

— А я думала — мы не дождались, пока вернутся зонды.

— Нет нужды, — говорит Дн-Понго и улыбается. — Вы, люди, хорошие союзники для нас. И мы — хорошие союзники для вас. Закрывай портал, Марта — и поглядим, как поджарятся грибы. У них будет очень большая сковородка.

Я схлопываю щель между мирами. Дн-Понго смотрит на меня сверху вниз.

— Поцелуй меня! — прошу я, потому что больше никогда не выйдет случая.

Дн-Понго качает головой, сгребает меня в охапку и прижимает к себе — к зеркальному панцирю на груди, но это неважно: мы — как биомеханический гигант и красавица с древней картины, я обнимаю его и прижимаюсь лицом к его панцирю — я безмерно счастлива — и таймер останавливается — и мир вспыхивает бесшумно и ослепительно…

Я скрючился на полу и пытаюсь успокоиться. У меня режет в груди, дико болит под лопаткой, скрутило желудок, текут слезы и ужасно холодно.

Андрей сует мне что-то в чашке. Я машинально отхлебываю — в кофе больше рома, чем кофе. Делаю еще глоток. Становится полегче дышать.

— Ничего, щелкопер, — говорит Андрей. — Сейчас пройдет. Я думал, ты вообще в этом теле не удержишься — а ты ничего, удержался. Молодец.

— Они же умерли, Андрюха… — бормочу я. — Ч-ч-черт, как меня-то… отрикошетило… А тебя? Ты-то как? Что — это только мне? Ты не чувствуешь?

— Я, скажем, привык, — улыбается Андрей. — Давай еще кофейку? Главное — не отождествляй себя с ней. Жалко девчонку очень — но это она, ее жизнь, ее мир, ее игра — не ты. Ты, кстати, дыши — не забывай.

Помаленьку отпускает, хотя все еще знобит и ноет сердце.

— Ни фига себе — к такому привыкать… — в горле комок, говорить тяжело.

— Ну так не привыкай, — вот-вот по-настоящему рассмеется. — Это — кому как удобнее, знаешь ли…

— Ты умираешь, как дело делаешь, — говорю я. — Да еще дважды… Как ты умудрился раздвоиться?

— Сложно объяснять, потом поймешь.

— Тяжело быть женщиной… вот ведь извращенка, действительно! Совсем дурочка. Да, везучая. Слушай, в ее воспоминаниях — такая каша, у нее такая каша в голове, диву дашься! Какой-то эмоциональный сумбур… Мне кажется, или она придумала половину того, что помнит, и поверила?