Эдуард Мухутдинов - Аурингард

Ехал я занять место чародея, ибо считал себя достойнее его жить в Злом Замке и творить страх на все земли моего мира. То, что чародей обращал сейчас в реальность, давным-давно воплотилось в моих мечтах, и была уверенность, что он не годится мне и во внуки в искусстве Магии.

Согласись, Черная Магия сильнее и Серой, и Белой, и любой другой, да и духи Ада охотнее помогают своим союзникам в их деле в этом подлунном мире, нежели Стихии и Ангелы — своим. Поэтому, призвав Хаффура — демона Ночи, моего бывшего воспитателя, бывшего учителя — я отправился в путь.

Воплощение… Давно уже ясно стало мне, что не дела — самая страшное и действенное, но мысли. Мысли — вот всепобеждающая стихия, вселенская мощь, могущество над миром. Из мысли большей частью состоят бесплотные духи Стихий, Неба и глубин Преисподней, повелевающие всем, что происходит вокруг. Мысль безраздельно властвует над материей, ею можно подчинить себе думы и деяния людей, животных или вызвать слуг инфернальных, если их мысль слабее чем твоя. И что мне до возведения моих грез в реальность, если одни только размышления о них и представление всего этого пред внутренним взором неизмеримо ощутимее и мощнее жалкого физического их воплощения! Вот одна из причин, коим я обязан уверенностью своей о том, что хозяин Черного Замка слабее меня.

Ибо он свои грезы воплотил — и этим лишил их ментальной силы размышления. Я же всегда держу их при себе.

И вот достиг я замка. Длинная узкая тропинка к вершине горы, нависающей над океаном и полуостровом — ничто по сравнению с тем путем чрез полмира, что я преодолел. И остаются лишь считанные дни до того часа, когда я овладею миром. Так размышлял я, неспешно поднимаясь к черным вратам, и океанские волны с грохотом и стоном разбивались о скалы с обеих сторон тропинки. Но брызги не долетали до меня, ибо слишком высоко было для них. Вдали у горизонта собирались тучи, и ведомо мне было, что это Хаффур дожидается ночи, чтобы привести мне на помощь свои войска. Но завоевание замка началось уже сейчас, и началось оно странно, так, как не ожидал этого даже я. Поднявшись к воротам, я увидел, что они гостеприимно раскрыты.

Не задумываясь, я вошел. Слишком силен я был и без Хаффура, и не боялся

Серой Магии чародея. Даже имя свое не скрывал, ибо сам Повелитель Преисподней не смог заставить меня его силою исполнить приказ. Я лишь смеялся в лицо Черному Князю, когда предстал он предо мной в одном из своих обличий, желая подчинить своей воле.

Когда пересек я порог, с гулким грохотом захлопнулись за мною тяжелые двери. Но меня это не тронуло: не существовало ни одного запирающего заклинания, которое я был бы не в силах разрушить. Молча стоял я в ожидании, что воспоследует дальше. Я ощущал, как чей-то внимательный взор изучает меня, но, странно, не мог определить, где скрывается обладатель его. Тогда впервые я почувствовал смущение, мысль мелькнула, что что-то не так, как должно. Но я отбросил ее — ничто не устоит пред великим Магом.

Замок был пуст. Не было комнат и коридоров, он был совершенно лишен лестниц и переходов. Была лишь пустая оболочка, которая снаружи драконом представлялась. Здесь же черные стены образовывали изломанные контуры внутренностей драконьего тела, черными колодцами уходили вверх башни, и единственный свет, который был здесь, приходил через глаза мнимого чудовища, тускло освещая громадный зал, единственный в замке.

Не знаю, сколько я стоял под изучающим взглядом чародея, тщетно пытаясь определить, где он укрылся. Казалось, сами стены взирают на меня, и так оно и было в самом деле. И вот бесстрастный глас нарушил мертвое молчание. Но сказать, что он бесстрастный, значило бы то же самое, что камень умеет смеяться. Ни жизни, ни эмоций не было в нем, ни чувства, ни сомнений…

— Я слушаю.

И меня совершенно сбила с толку эта встреча. Разве не пришел я сюда, чтобы занять место хозяина Аурингарда? Даже если чародей намного слабее, чем я полагал, все равно он должен знать, зачем я здесь. Поэтому я решил, что он хочет поиграть со мною, и задумал поддержать игру, изменив в ней правила в свою пользу.

— Ты долго правил в этом замке, — произнес я. — Настало время прогуляться тебе по миру, уступив мне место. Я сумею найти возможностям этого места применение более достойное.

Минутное молчание последовало за моими словами, после чего я продолжил.

— Давно живу я на свете, и несколько раз до всеми забытой страны, где я правил, доходили вести о Черном Замке, стоящем на краю высокой скалы.