Сергей Девкин - Рассказы

— Как предсказуем и тлетворен этот мир, — сказал мрачно Янг, привычно опускаясь на свое место в углу большого зала, заполненного притихшими юношами и девушками. — И все в нем неизменно повторяет безысходный цикл. Вчера я взял новую работу моего старого товарища и соперника Бэ Си, чтобы узнать, что именно нового он предлагает в вопросах осмысления бытия. Признаюсь честно, я хотел позаимствовать хоть что–то свежее из этой книги и, переложив на свой лад, поведать вам. Мне всегда нравился его лаконичный слог и способность к неожиданным поворотам в размышлениях. Но что же я в итоге увидел? Почти неизмененные «Изречения двенадцати даксменских мудрецов», приправленные постулатами духовного пути «новой догмы» Дон Бэй? Вырванные отрывки из «Дел и стремлений» Шукена Овара? И все это сплетенное какой–то наивной логикой подростка, заблудившегося в лесу пустозвонной софистики?

Зал пораженно молчал, внимая автору исторической хроники «Обезьяна, семь тигров и глупый старый кабан», посвященной династии Кэн и ставшей общеизвестной во всех цивилизованных землях еще при жизни Янг Ли.

— Учитель, — не выдержал один из молодых учеников. — Верно ли слышим мы, что ты обвиняешь Бэ Си в перекладывании чужих мыслей, в то время как сам читал его труд, намереваясь проделать такое же низкое действо?

— Да, вы слышите верно. И только осхе, что бурлит в моих венах, не дает мне сейчас сгореть от стыда в вашем присутствии, когда я произношу эти слова, — сознался оратор. — И чем больше я думаю об этом, тем больше прихожу к печальной мысли. Идеи, что живут в сердцах, различаются силой и верой, но когда кто–либо пытается изложить их другому, не обладая талантом, он заимствует у других саму форму выражения этой идеи. Но остается ли его мысль по–прежнему той, что принадлежала только ему одному?

— Но разве у вас нет таланта? — удивился другой ученик. — И не вы ли всегда учили нас, что повторяя чужие мысли, даже если разделяешь мнение о них, ты сам лишаешь себя своего собственного видения мироздания? Как можете вы теперь опровергать все то, что было вашей идеей и вашим стремлением?

— Это не так уж и сложно, — вздохнул Янг Ли. — Я люблю повторять, что только сам человек решает, что считать мудрым, красивым или обыденным. Но есть мудрость, которая существует вне зависимости от вашего желания. И есть красота, подобная ей… И есть я, старый любитель переиначенных цитат просветленного Со. Хотя кто может точно сказать, не заимствовал ли старый монах свои изречения у кого–то еще?

— Возможно, — тихо произнесла юная девушка, сидевшая в первом ряду, — истинно мудрая и честная мысль от того и остается мудрой и чистой вне зависимости от наших желаний потому, что произнесенная даже тысячей языков и переделанная сотни раз, все равно остается мудрой и вдохновляющей. И неважно, что думает тот человек, что использовал ее для собственного возвышения, и что подумают другие, после его признания. Ее мудрость и назначение не изменятся от этого и не исказятся и впредь.

— Что ж, — улыбнулся Янг Ли. — Сегодня я, наконец, увидел, что, по крайней мере, кого–то из вас, мне уже нечему больше учить. Стоило ли это знание моего падения? Сейчас это уже неважно, да и решать это буду только я сам…