Элспет Купер - Посланник магов

Альдеран был прав.

— Не могу выразить, как мне жаль, — сказал старик.

К Гэру еще не вернулась способность говорить. Альдеран крепко его обнял, и он с силой ответил на объятие. Это простое движение слегка успокоило Гэра, и он сосредоточился на этом ощущении.

— Мне так ее не хватает!

Это было слишком слабо, несоразмерно, мизерно. Эти слова не могли передать ее значимости, не могли описать зияющую бездну потери. К глазам Гэра подступили слезы, и он поморщился, пытаясь удержать их.

— Мне тоже. Мы с Айшей редко виделись, но я всегда испытывал к ней огромное уважение. Полагаю, вы подходили друг другу.

— Я думал, ты не одобряешь…

— У нас в Доме Капитула мало правил, и вы нарушили одно из них, это так. Но это редко нуждается в одобрении простых смертных. Ваш союз благословила Богиня, и нет силы выше ее.

Немного успокоившись, Гэр выпрямился и сделал глубокий вдох.

— Спасибо.

Еще один вдох. Гэр зарылся пальцами в волосы на затылке и обнаружил, что серебряный зирин по-прежнему невредим. Леанец вытер глаза и усилием воли прогнал воспоминания за щит, поставленный им лично.

— Готов? — спросил старик.

— Как никогда.

Губы Альдерана дрогнули, сложившись в слабую улыбку, ласковую, но печальную.

— Ну тогда идем попрощаемся?

Они шли по Капитулу, который молчал, затаив дыхание. При других обстоятельствах сейчас был бы слышен топот ног, стук дверей, повседневный шум, похожий на гудение пчелиного улья, но слышны были только их шаги. Лестницы, галереи, даже главный двор были пусты и безмолвны.

Гэр и Альдеран вышли через ворота и начали подниматься на холм, где виднелись ферма и дорога, ведущая в Пенкруик. Пенсаэка Саунд шипел расплавленным оловом, ветер взбивал пену. Высоко над головой бледное небо затягивала тонкая вуаль облаков.

Все обитатели Дома Капитула собрались широким кругом возле трех погребальных костров: рабочие в повседневной одежде, мастера и адепты в мантиях, развевающихся на холодном ветру. На лицах лежала печаль. Даже самые маленькие дети, робко выглядывающие из-за родителей, понимали серьезность происходящего и молчали. Гэр с Альдераном подошли к краю круга, где пылал костер.

Веренас, капеллан, в белоснежных, развевающихся одеждах, ждал их, держа в руках книгу Эадор.

Каждый погребальный костер был высотой в человеческий рост и блестел от масла. Наверху лежали завернутые в ткань тела, неотличимые друг от друга, словно мотки шерсти. Которое из них было ее? Гэр не мог определить. По сверткам нельзя было даже сказать, кто из них мужчина, а кто женщина, хотя трупики детей отличить было до ужаса просто.

Гэр почти не слушал заупокойную службу Веренаса. Он подпевал в нужных местах, вместе с остальными скорбящими вставал на колени, чтобы принять благословение, но его мысли витали далеко от этого места. В своих фантазиях он летел высоко в небе, морозный воздух пел в его перьях, и другой орел повторял каждое его движение.

Когда затихло последнее «аминь», Альдеран поднес факел к поленнице. Она вспыхнула мгновенно, пламя взвилось вверх. Затем старик повернулся к Гэру и протянул факел ему.

Гэр задержал в памяти цвета Айши, яркие, как витражное церковное окно, сквозь которое светит солнце. От запаха масла кружилась голова. Без масла влажное свежее дерево отказывалось гореть. А с ним — запах заполнял легкие, мешал дышать.

Пребудь с Богиней, кариан.

Затем он поднес факел к погребальному костру. Пламя с ревом взвилось вверх, волна жара ударила в лицо.

Кариан… Возлюбленная. Жаль, что он нечасто так ее называл. Следовало повторять это слово каждый раз, когда оно звучало у него в сердце. Когда Айша читала ему у огня стихи Гимраэля. Когда они вместе лежали в тишине, переплетя пальцы. Каждый раз…

Вокруг столба пламени кружили, взмывая вверх, горячие искры. Гэр раскинул руки и затянул Песнь. Мелодия пришла откуда-то из раскаленного добела жара костра и была острой, как лезвие клинка. В ней слышались звуки небесной кузницы, в которой куются звезды. В пылающем перед ним пламени вспыхнули серебристые проблески, затем такие же появились и в двух соседних кострах. Серебро постепенно вытесняло золотой и оранжевый, затем блеснуло сталью и стало голубым.

Жар заставлял Гэра отступать шаг за шагом, но он продолжал взывать к Песни. Он хотел очистить огонь, насколько ему хватит сил, пусть мертвые Капитула вознесутся к небесам без дыма и пепла, без грязи. Это все, что он мог сделать для них. Для нее.