Ольга Родионова - Мой ангел Крысолов

— Нета!.. Нета!.. Ну, проснись, пожалуйста!..

Нета попыталась разлепить ресницы и не смогла. Однако голос, умолявший проснуться, был таким отчаянным, что никак не давал ей соскользнуть обратно в сон, удерживал на зыбкой границе покоя и беспокойства.

— Нета, проснись!..

В голосе зазвучали слёзы, и вязкий покой нехотя отпустил Нету, отступил, уступил беспокойству место: кто-то звал ее на помощь, кто-то страдал, кому-то было страшно и больно… Она села, не открывая глаз, как марионетка, и потерла лицо руками, сдирая паутину сна.

На нее смотрел Марк — большой рот кривился, как будто номад собирался заплакать, в зеленых глазах испуг. Он выглядел как заблудившийся в лесу ребенок, и последние остатки сонной одури слетели с Неты.

— Что… что случилось? — спросила она хрипло — голос не слушался. — Что с тобой?

— Вы спите уже третьи сутки, — его вдруг затрясло, он схватил Нету за руку. — Все, даже Чен. Я сначала думал, вы просто устали и замерзли, поэтому вас так разморило. Я и сам поспал. А потом проснулся — никто не встает. Ну, я еще поспал. Потом встал. Стал будить Чена — не просыпается. Тряс всех по очереди — никто… никто даже не шевелится. Но живые, я же чую. Только с каждым часом все слабее и слабее. Понимаешь?.. Как будто сила из вас уходит. Я стал искать вампира — не могу найти. Не могу найти, Нета!.. Вроде бы, есть где-то, и в то же время как будто нет. Я весь замок обшарил. Во все закоулки заглянул. Ничего не нашел, но ведь чую что-то… Возвращаюсь — а вы все уже еле теплитесь. Кей не дышит. И Жюли, и Лина… Понимаешь, те, кто парами спят — те еще немного живые. А кто поодиночке — почти совсем мертвые.

— Как не дышит?! Как — мёртвые, ты что?.. — Нета вскочила и тут же поняла, что сделала это зря: колени мелко задрожали, лоб увлажнился, в глазах потемнело. Марк поймал ее и прижал к себе. Сердце у нее страшно колотилось, как будто хотело выскочить из грудной клетки.

— Марк, — сказала она с трудом.

— Сейчас, сейчас, — забормотал он и положил теплую руку ей на затылок. — Сейчас помогу.

Нета почувствовала, как отпускает дрожь и уходит тошнотворная слабость.

— Спасибо, — она осторожно отстранилась. — А что с Арантой? Неужели она тоже?..

Марк помотал головой.

— Из одиночек только она и Тритон в относительном порядке. Спят, да. Но не умирают. Просто крепко спят.

— Ну, конечно, — спокойный голос от дверей заставил их вздрогнуть и обернуться. — Оба живут в этом мире только наполовину. Манга — давно, Тритон… Тритон — недавно. Что касается номада, то ему зеркала не страшны.

— Оракул!.. — Нета облегченно вздохнула. — Как хорошо, что вы пришли… — Она слегка сдвинула брови: — Зеркала?.. Какие зеркала — эти, на стенах?..

— Не все, — Слепой Оракул неспешно подошел к западной стене и поднял руку, указывая на огромное тусклое зеркало в позеленевшей бронзовой раме. — Только это. Зеркало Мертвых. Принеси из гардеробной скатерть, Марк. Его надо завесить.

Номад рванулся в гардеробную, а Слепой добавил, понизив голос:

— И прикройся, Нета, не дразни мальчишку зря.

— Что?.. — Нета растерянно оглядела себя и ахнула: плед валялся где-то на полу, а она так и стояла голышом, и даже не заметила этого.

На мгновение замерев от стыда, она нагнулась, схватила плед и закуталась в него — как раз вовремя, чтобы вернувшийся Марк, скользнув по ней глазами, запоздало покраснел.

Пока номад под руководством Оракула завешивал проклятое зеркало, она пошла от отродья к отродью, слушая дыхание и проверяя пульс. Марк был прав: Люция и Огневец, лежавшие в обнимку, так же, как Мэгги с Птичьим Пастухом и Алиса с Умником, выглядели лучше всех. Рут, спавшая на плече Горного Учителя, тоже была почти в порядке, как и сам Чен.

Но трое одиночек не дышали.

Нета стояла перед овальным зеркалом в кабинете, слегка напоминающем кабинет Речника в Приречном и кабинет Корабельника в Приморском. Похожая дубовая мебель, обитая темной кожей, похожий стол с письменным прибором, канделябрами и медными уголками, тускло мерцающие золотом и серебром корешки книг в открытых высоких, до самого потолка, резных шкафах.

Слепой Оракул сидел в кресле с высокой спинкой, задумчиво вертя в пальцах тонкий золоченый карандашик.

— Это очень древний замок, древнее многих. Да и сама Морина гораздо древнее других отродий. Когда-то у нее было много учениц. Девушки-аквы. Она собирала их по приморским городам и селениям и приводила сюда… Это Замок Нимф. Особенность его в том, Нета, что он полон энергии обольщения, силы эроса. Эта энергия страшно опасна и страшно могущественна — опасней и могущественней всех других. Потому что обратная сторона эроса — танатос, смерть. Ты видела, во что превратилась Морина, сделавшая обольщение смыслом своей жизни. Замок Нимф прельстителен по своей натуре, и лучше всего на его территории действует сила притяжения полов.