Convallaria Majalis - А был ли мальчик (част 1-6)

Аннотация: Почему все решили, что "Гарри" -- это мужское имя?

ЧАСТЬ 1

Глава 1

Наблюдать за тем, как медленно багровеет лицо дяди Вернона, было весело. В самом деле, что может быть лучше: любимый родственник с самого утречка метко и ловко обстрелян совиным пометом - а поделать он ничего не может. Я на минуту-вторую даже позабыла о том, что этот говнюк не отдает мне мое письмо, за что и получил. Нет, ради такого зрелища я даже согласилась бы добровольно отказаться от обеда. Хотя, судя по всему, меня его и так лишат...

-- Гарриэт Поттер! Иди сюда и прибери тут все! Пока не уберешь, еды не получишь.

Упс... накаркала.

-- Э-э... дядя Вернон, но ведь они прилетают снова и снова, какой смысл убирать?

В самом деле, ради чего я буду мучаться и отмывать птичье дерьмо, если полчаса спустя все приобретет первоначальный вид?

Слава богу, тетя Петуния пока не впала в маразм:

-- Вернон! Пусть подавится своим письмом! Они так просто не сдадутся.

-- Я сказал, что эта уродка не получит письмо - и она его не получит! Мы сегодня же уедем туда, где они нас не достанут. Пакуй чемодан, Петуния, возьми только самое необходимое. Дадли, собирайся, живо!

Свин (то бишь кузен) был ужас до чего недоволен. Как же, ему не позволили взять с собой компьютер, и пришлось довольствоваться несчастным тетрисом! Рассевшись на заднем сидении машины, он жрал чипсы и норовил вытереть о мою футболку жирные пальцы, но я старалась не обращать внимания, чтобы не навлекать на себя новых неприятностей. Мне за эти три дня и так досталось - больше некуда. А все началось с того, что в утренней почте обнаружилось письмо, адресованное мне. "Гарри Поттер, чулан под лестницей, улица Тисовая..." Первой мыслью было, что кто-то пошутил. Ну не станет нормальный человек указывать такой адрес! К тому же, никто, кроме Дурслей, не знал, что я живу в чулане... Дадли, в принципе, способен на любую подлянку, но я сомневаюсь, что он - и любой из его дружков - в состоянии написать два слова без ошибок.

Дурсли-старшие тоже отпадали - вряд ли они резко впали в детство. Так что я с огромным любопытством уставилась на конверт, рассматривая сургучную печать: кабанья голова на щите и сверху надпись "Хогвартс". Стильненько.

-- Эй, смотрите, ей кто-то написал! - мой идиот-кузен выхватил письмо у меня из рук и передал папаше.

-- Это мое письмо! - "ты, жирная тупая скотина!", как всегда, мысленно, добавила я. Дурсль-старший перекривил меня:

-- Мое письмо! Да кто тебе напишет! Ну-ка, ну-ка... -- он глянул на печать и позеленел, как ненавистный мне латук. -- Пе-петуния!

Тетка глянула ему через плечо - и побелела. Кузен, запыхавшись, покраснел, так что глазам моим предстало довольно забавное зрелище. Ну, и что такого с моим письмом?

-- Они. Это все они. Твоя чокнутая сестра с придурком-муженьком, и после смерти не оставят нас в покое! -- взвизгнул Вернон. Если и есть болезненная для меня тема, то это мои родители. Плевать, как называют меня, как высмеивают, но при упоминании моих родителей мне хочется броситься на дражайших родственников и повыцарапывать их поросячьи глазки - а лучше вообще перегрызть им глотки. В семь лет мне сказали, что мама и папа погибли а автокатастрофе. Что мать моя была безработной, а папа - алкоголиком. Что излюбленное их занятие было - попрошайничать и докучать Дурслям.

Я проплакала всю ночь, пока не устала. А потом подумала: какого черта? Откуда машина у безработных? И каким чудом выжила в аварии я, если мне был всего год?

Утром кузен стал насмехаться, придумав замечательную шутку: дуру-Гарриэт выбросило из машины, потому она теперь на голову ушибленная. Потом выдал другой перл: дескать, столкнулись мы с "Опелем", потому у меня и остался такой чудной шрам на лбу. Ага, зигзагообразный. Сейчас даже челкой не прикрытый - тетка остригла меня как мальчишку, чтобы я не использовала много шампуня. Наверное, я дико смешно выгляжу - вон, кузен все время ржет, и как только не лопнет...

Когда Дурсли скормили мне столь явную ложь, я даже решила было, что мои родители живы, и долго надеялась, что меня найдут и заберут отсюда. Моим надеждам сбыться было не дано, и я окончательно уверилась: чудес не бывает. Но это так, лирическое отступление.

Дурсль-старший порвал мое письмо и ничего не объяснил, только вылил ушат грязи на моих покойных родителей, оставил меня без завтрака и сослал полоть клумбы. Петуния весь день косилась на меня, как на тикающую бомбу, и даже кузен проникся общим настроением и ни разу не толкнул и не обозвал меня. А на следующее утро в почтовом ящике лежало десять одинаковых писем, адресованных мне.