Патриция Брей - Выбор Девлина

— Ну что, вдоволь насмотрелся? Можно подумать, ты никогда не видел живого кейрийца, — сказал Девлин.

Кровь бросилась Стивену в лицо. Ему действительно не доводилось прежде разговаривать с жителем Дункейра, однако Девлина он разглядывал вовсе не потому.

— Прости. Понимаешь, так дико… то есть не дико, а странно или лучше сказать, чудно… ну, что ты стал Избранным…

Девлин пригубил вино.

— А как, по-твоему, должен выглядеть Избранный?

— Как? Гм… — Стивен ни разу не встречал Избранного. Сюда он приехал всего несколько месяцев назад; ко времени его появления в Кингсхольме предыдущий Избранный уже погиб. — Он должен быть похож на Дональта Мудрого, последнего из великих Избранных. Говорят, преступники начинали рыдать и молить о прощении только от одного его взгляда. А когда в бою он обнажал свой клинок, враги сами убивали себя, страшась Сияющего Меча.

— Надо же, — усмехнулся Девлин, не скрывая недоверия.

— В сагах его называют величайшим из всех Избранных. К тому же он был последним, кто сложил с себя звание Избранного и провел остаток дней в покое и славе, — не унимался Стивен, не желая, чтобы кто-то, пусть даже новый Избранный, плохо отзывался о самом могучем герое за всю историю Джорска. После смерти Дональта минуло меньше ста лет, но многие — среди них и Стивен — были уверены, что вместе с его смертью ушел в небытие золотой век Джорска.

— А что было после него?

— После Дональта Избранной стала его дочь Миранда. Она отдала свою жизнь, защищая юного принца Акселя. Я сочинил о ней песню и, если хочешь, могу тебе спеть…

— Не надо.

Стивен подавил вздох разочарования. «Баллада о подвиге Миранды» была его лучшим сочинением. Всего неделю назад он исполнял ее в этой самой таверне, и хозяева пришли в полный восторг. По крайней мере во время выступления в него ничем не кидали.

— Если это звание столь почетно, почему же король вынужден предлагать за него награду?

— Все началось при короле Олавене. На королевство обрушилось множество бед, и редко кто находил в себе смелость стать Избранным. Одни говорят, это все от того, что Боги отвернулись от нас, другие считают, что в Джорске выродились настоящие храбрецы. Так или иначе, во времена наших отцов в королевстве целый год не было Избранного. Затем в южных провинциях появился ужасный дракон. Благородный принц Торвальд попросил короля позволить ему стать Избранным, но король Олавен отказался подвергнуть риску жизнь единственного сына и наследника. Вместо этого он присвоил принцу титул Первого рыцаря и генерала армии, а по всем храмам разослал указ, чтобы люди молили Богов о ниспослании нового Избранного.

Король Олавен не ограничился только молитвами, а назначил награду, которая полагалась каждому следующему Избранному. В своей щедрости он пошел еще дальше, добавив к награде отпущение грехов и преступлений, а кроме того, приказал наложить на Избранного заклятие уз, которое гарантирует, что он будет использовать свою силу только на благо королевства. Об этих вещах Стивен деликатно умолчал. Его собственный отец целыми днями только и делал, что оплакивал состояние дел в королевстве, сетуя, до чего же низко пали джорскианцы, если, не найдя достойных людей, вынуждены прибегать к помощи бандитов и наемников.

Стивен не соглашался с отцом, полагая, что в любом, кого Боги призвали на службу, есть хоть немного благородства, несмотря на его прошлые злодеяния. Однако пока что новый Избранный никак не оправдывал ожиданий менестреля.

— А что это за Сияющий Меч? Уж наверняка не та дешевка, которую я видел сегодня утром.

— Нет-нет, это всего лишь копия. Сияющий Меч был утерян почти полвека назад, во время осады Инниса. Говорят… — Стивен умолк, вспомнив, что осада Инниса положила начало кровавому завоеванию Дункейра. Наверняка Девлин как один из представителей покоренного народа имеет собственное мнение о событиях, связанных с осадой.

— Достойный конец. — Избранный, откинувшись на спинку стула, скрестил на груди руки. — Неудивительно, что, потеряв честь в Иннисе, вы потеряли и меч.

— Не понимаю, о чем ты.

— Ну еще бы. Уверен, ты распеваешь баллады о том дне, пряча за красивыми словами горькую правду.

Лицо Девлина потемнело, глаза гневно засверкали, и менестрель ощутил холодок страха. Похоже, он ненавидел завоевателей своей родины, но тогда чем объяснялось его решение стать Избранным и почему Боги не покарали его во время посвящения?

Девлин пожал плечами; гнев оставил его так же быстро, как вода вытекает из пригоршни.