Дэвид Дрейк: Эльфийский дом

Он знал, что такое «волчье дерево». В густом лесу всегда находились деревья — чаще всего дубы, — которые благодаря удачному сочетанию длинных корней и раскидистой, какой хватило бы на дюжину обычных деревьев, кроны угнетали более мелкую поросль, отбирая у нее все жизненные соки. Такие деревья отличались очень толстыми, но покрытыми безобразными наростами стволами, искривленными ветвями и трухлявой сердцевиной.

Разумеется, с подобными явлениями боролись. Хорошая древесина стоила дорого, и владельцы лесных делянок никогда не мирились с появлением таких «волков». Если какое-то дерево начинало душить подлесок, хозяева нанимали крепкого парня вроде Кэшела, чтобы его срубить.

Вскоре их путь преградил овраг, не широкий, зато глубиной в два человеческих роста. Юноша подумал, что, скорее всего, сможет перемахнуть на тот край, но вот девушке, видно, придется спуститься вниз, а потом…

Мона перепрыгнула овраг с места, без разбега, как белка с ветки на ветку.

— Я подожду тебя здесь, господин Кэшел, — сообщила она, оглянувшись через плечо, со смешливой ноткой в голосе.

Хмыкнув, он проверил почву на краю — не осыпается ли, отступил на пару шагов, чтобы примерить расстояние, уперся кончиком посоха в землю у самого обрыва и, использовав не толчок ногами, а силу рук, перенесся на другую сторону.

— Для такого здоровяка ты на редкость проворен, — заметила Мона, когда он приземлился рядом с ней.

— Кто ты такая, госпожа Мона? — спросил он, когда они продолжили путь к замку. — Или — что ты такое?

— Служанка. — Она пожала плечами. — Мы все, в том или ином смысле слуги, разве не так? Вот ты, например, до недавнего времени пас овец.

— Но не прислуживал же я этим овцам! — воскликнул Кэшел, потрясенный таким поворотом мысли. — Я не…

Он осекся. У пастуха имелось множество разнообразных обязанностей, но, по существу, все они сводились к тому, чтобы обеспечить удобство и безопасность отары. Получалось, что он действительно служил этим самым овцам.

— А может, ты и права, — признался он вслух, вместо того чтобы попридержать язык и сделать вид, что не предал особого значения ее словам.

И тут в лицо им сыпанул дождь, да еще какой! Он хлестал так, будто Кэшел угодил в мельничную протоку своей родной деревушки. Трудно было представить, как может выносить такой ливень хрупкая девушка, однако Мона даже не сбавила шага, а лишь наклонила голову.

В облаках, под барабанный бой непрекращающегося грома, неистово выплясывали молнии. Ручейки, заструившиеся вниз по склону, очень скоро превратились в потоки грязи.

Овраг, оставшийся у них позади, наверняка тоже превратился в русло клокочущего потока, угодить в который было бы весьма неприятно.

Кончилась или, во всяком случае, прервалась гроза так же внезапно, как и началась. Дождь перестал, хотя небо оставалось таким же серым. Шапочку Моны — часть ее наряда служанки — сорвало ветром, а простая туника девушки промокла насквозь и, сделавшись на пару оттенков темнее своего изначального, светло-серого цвета, облепила тело. Кэшел подумал, что и сам он, наверное, выглядит как мокрая курица.

При этой мысли юноша ухмыльнулся — скорее, как мокрый бугай. В какую бы переделку он ни попал, никто и никогда не спутает Кэшела ор-Кенсета с курицей.

Наконец они добрались до скальной возвышенности, на которой стоял замок. Утес был довольно крут, но наверх вела тропка, казавшая слишком истертой… впрочем, нет. Скорее, она выглядела так, будто камень на этом месте каким-то образом подтаял. Но в любом случае подняться по ней наверх, даже если дождь зачастит снова, они могли.

— Постой!

Мона, присмотревшись к утесу, коснулась пальцем выпуклости размером со спелую дыню. В отличие от тусклой меловой поверхности окружавшего ее камня она отливала перламутровым блеском.

Проследив жест Моны, Кэшел увидел, что таких выпуклостей на поверхности скалы имелось столько же, сколько пальцев на одной руке. Из всего, что ему доводилось видеть, они больше всего напоминали лягушачьи икринки, хотя, конечно, были гораздо больше.

— Семена новых обиталищ, — тихо сказала девушка, — из каждого должен был вырасти дом для молодого эльфа, который смог бы принести тепло и счастье в дома населяющих реальность людей. Но это место поглотит и их тоже. Наверное, я не права, — добавила она, повернувшись к Кэшелу, и в ее голосе, хоть и не сердитом, прозвучали стальные нотки. — То, что здесь происходит, все-таки самое настоящее зло.