Мэрион Брэдли - Туманы Авалона

«Вот что бы мне никогда не пришло в голову, так это то, что я буду стоять бок о бок с христианской монахиней и молиться вместе с ней». Но потом Моргейне вспомнились слова Ланселета – те, что произнес он в ее сне.

«Возьми эту чашу – ты, что служила Богине. Все боги суть один Бог…»

– Пойдем со мной в монастырь, сестра, – предложила монахиня и, улыбнувшись, мягко коснулась руки Моргейны. – Ты, должно быть, устала и проголодалась.

Моргейна дошла с ней до ворот монастыря, но не стала заходить внутрь.

– Я не голодна, – сказала она, – но мне бы хотелось, если можно, получить глоток воды…

– Конечно.

Женщина в черном одеянии кивнула, и молоденькая девушка тут же принесла кувшин с водой и наполнила кружку. Когда Моргейна поднесла кружку к губам, монахиня сказала:

– Мы всегда пьем только из источника Чаши – ты же знаешь, это священное место.

И Моргейне почудился голос Вивианы. «Жрицы пьют лишь воду из Священного источника».

Из ворот монастыря вышла какая-то женщина, и монахиня с девушкой поклонились ей.

– Это наша настоятельница, – пояснила монахиня. «Где-то я ее видела», – подумала Моргейна. Но она не успела додумать эту мысль – настоятельница окликнула ее:

– Моргейна, ты меня не узнаешь? Мы думали, ты давно уже скончалась…

Моргейна обеспокоенно улыбнулась.

– Прости… я не помню…

– Конечно, не помнишь, – согласилась настоятельница, – но я тебя не раз видала в Камелоте. Только я тогда была куда моложе. Я – Лионора, жена Гарета. Когда мои дети повырастали, я пришла сюда и здесь уже останусь до скончания дней своих. Так ты пришла на похороны Ланселета? – Лионора улыбнулась. – Мне бы, конечно, следовало говорить «отец Галахад», да никак я не могу к этому привыкнуть. А теперь, когда он ушел в царствие небесное, это и вовсе неважно.

Она снова улыбнулась.

– Я даже не знаю, кто сейчас правит, и вообще стоит ли Камелот – теперь везде бушуют войны, не то что при Артуре, – отрешенно добавила настоятельница.

– У меня к тебе просьба, – сказала Моргейна и прикоснулась к корзинке, висевшей у нее на сгибе руки. – Здесь побег Священного терна, что растет на Авалоне – там, где приемный отец Христа воткнул свой посох, а тот зазеленел и расцвел. Я хочу посадить этот побег на могиле Вивианы.

– Сажай, если хочешь, – отозвалась Лионора. – Почему бы и нет? По-моему, это лишь к лучшему, если Священный терн будет расти здесь, а не только на Авалоне, где он скрыт от глаз людских.

Потом до нее дошло, и она в смятении взглянула на Моргейну.

– Авалон! Так ты явилась с этого нечестивого острова! «Когда-то я разозлилась бы на нее за такие слова», – подумала Моргейна.

– В нем нет ничего нечестивого, Лионора, что бы там ни твердили священники, – мягко возразила она. – Ну подумай сама – разве приемный отец Христа стал бы втыкать свой посох в землю, если б почувствовал в ней зло? Разве Дух Святой не во всем?

Лионора опустила голову.

– Ты права. Я пришлю послушниц, чтоб они помогли тебе. Моргейна скорее предпочла бы посадить веточку сама, но она понимала, что Лионора поступает так из лучших побуждений. Послушницы показались Моргейне сущими детьми; им было лет девятнадцать-двадцать, и Моргейна, позабыв, что сама была посвящена в жреческий сан в восемнадцать, удивилась: ну что они могут смыслить в вопросах религии, чтоб выбрать подобную жизнь? Моргейна прежде думала, что монахини в христианских монастырях должны быть печальными и скорбными, и думать лишь о том, что твердят священники – о грешной сути женщин. Но эти послушницы были невинны и веселы, словно птички. Радостно щебеча, они поведали Моргейне о здешней новой церкви, а потом предложили ей посидеть и передохнуть, пока они будут копать ямку.

– Так она приходится тебе родственницей? – спросила одна из девушек. – Ты можешь прочесть, что тут написано? Мне бы и в голову никогда не пришло, что я научусь читать, – матушка говорила, что это занятие не для женщин. Но когда я пришла сюда, мне сказали, что надо уметь читать то, что нужно для обедни, – и теперь я читаю по латыни! Вот, слушай, – гордо произнесла она и прочла: – «Король Артур построил эту гробницу для своей родственницы и благодетельницы, Владычицы Озера, предательски убитой при его дворе, в Камелоте». Год я прочесть не могу, но это было очень давно.

– Должно быть, она была очень благочестивой женщиной, – сказала другая женщина, – ведь Артур, как рассказывают, был наилучшим и наихристианнейшим из королей. Он не стал бы хоронить здесь эту женщину, не будь она святой!