Larka - Алмазный венец севера

— Странный ты кадет, — вислоусый унтер поправил Ларке положение руки при отбое и кивнул — правильно, мол, продолжай. — Занимаешься в охотку, я-то вижу. Не считаешь оружие и доспехи своими злейшими врагами. Если хочешь, можем с тобой позаниматься на совесть… да по морде видно, хочешь.

Правда, затем унтера предупредили — если вздумаешь лезть со своими педрильскими штучками, руки-ноги переломают. Похохатывающий Ларка утёр пот и с самой честной физиономией заверил — ничего такого не будет. И не обращая внимания на взгляды кое-как, лишь бы для виду работающих с оружием остальных кадетов, продолжил превращать вертящийся столб с приделанными крепкими поперечинами в щепу. Занятное дело, почти как работать молотом — блок щитом, выпад.

Блок щитом, выпад… он так сосредоточился, что едва услышал окрик унтеров.

— Хорош изгаляться, орлы и орлицы! Проваливайте мыться да на ужин!

Сержант, всюду следовавший за своим отрядом словно хорошая наседка за выводком, прогавкал понемногу уже становящуюся привычной команду — и потная, отдувающаяся толпа кое-как построилась да проследовала за ним. При виде новобранцев встречные чины кривили такие рожи, словно им наступили на мозоль… но до бани девятый отряд добрался без помех и, что самое главное, без потерь.

Четверть часа на помывку, это по мнению Ларки оказалось чуть ли не роскошью. Да к тому же, вместо настоя на корне мыльнянки здесь употребляли мыло — таковое дело он прежде и видал-то всего пару раз…

— Подвинься, здоровый, — в закуток, где парень с наслаждением уже смывал с себя честный пот да здешнюю пыль, скользнула чернявая девица.

В принципе, в Каменке бани тоже были общими — и никто ничего такого в том не видел. В них мыться положено, или же хворость в парилке выгонять — а любиться куда приятнее и удобнее потом, на широкой заждавшейся постели. Тех же, кто таких простых истин по дурости или по первости не понимал, изгоняли надвор нещадно — и ходили те грязными, пока в голове соображение не появлялось…

Ларка мазнул взглядом по тощей фигуре кадетки и отвернулся. Оказалось, напрасно.

— Замри, — девица оказалась совсем рядом — в слишком уж опасной близости.

Прижалась всем горячим телом так, что её бешено стукотящее сердечко едва синяки на рёбрах парня не поставило. А нахалка мало того, ещё и погладила по щеке этак нескромно — а потом резко, с видимым облегчением отстранилась.

— Не соврал, значит, — она запунцовела так, что то видно было даже в полумраке. А сама с круглыми как у перепуганной мыши глазами прилежно уставилась на ту часть тела Ларки, что досталась в наследство от отца.

— Ну и как, удостоверилась? — парня отчего-то разобрала такая злость, что он едва не пролил воду из шайки.

— Прости… если совсем невмоготу, можешь… но мне это удовольствия не доставит, — девица виновато потупилась и отвела взгляд в сторону. Но по затаившемуся дыханию и отчаянно закушенной губе Ларка отчётливо понял — та уже готова вылететь отсюда с таким заполошным воплем, что в армейскую баню сбегутся не то что здешние офицеры… сам король на коне прискачет.

— Ну, и зачем тебе это? — парень напоследок облился почти ледяной водой, и девица с визгом отпрыгнула от холодных брызг.

А всё же, та оказалась отчаянной — на Ларку уставились огромные, чёрные, почти бездонные глаза.

— Вечером в трактире ничего хмельного не пей. И ещё, переселяйся в нашу комнату — иначе свяжут ночью сонного и… своим сделают, — еле слышно выдохнула чернявая на ухо и исчезла из закутка едва ли не раньше, чем парень успел что-то осознать.

Хм-м, выходит, от страха сердечко стукотело? Он вспомнил её роскошную светловолосую подругу и с отвращением сплюнул от представленных совместных картин.

Ну, полковник, ну удружил!..

Оказалось, чудесам нет предела. После бани и ужина унтер в самом деле повёл отряд в питейную. Ларка поначалу дивился — всюду чистота, да зеркала. А потом подумал, что как ни обставляй меблями да бархатом, а кабак он и есть кабак. И припомнив предупреждение девицы, хмыкнул. Уж враки всё насчёт "пьян да умён — два уменья в нём". Настоящий мастер не пьёт, да и по бабам не особо ходок. Весь жар души в дело уходит.

Мешает оно, понимаете?

Правда, зачем-то унтер выстроил всех напротив стойки и заставил ругаться — да в своё удовольствие. Досталось и ему, и офицерам, и даже (тс-с!) самому королю. Зачем — а чтоб в пику светленьким, коими запрещались всякие злоупотребления. Ларка тихо посмеялся, не без удовольствия напоследок проорав вместе со всеми, что мы дескать, силы Тьмы, и вообще за нами будущее — и наконец, оказался допущен к стойке.