Марго Ланаган - Черный сок

Мы некоторое время шли, обдумывая эту мысль. Затем королева сказала:

— Сделаем так. Вступим в город, как будто нас ведут человечки, — и тогда ни у кого не возникнет подозрений. Пойдем гуськом, уцепившись хоботами за хвосты, замедляя шаг в узких местах. Двигаться надо осторожно, потому что запах Пиппита может затеряться среди запахов мяса, рынка, кожи и тому подобных вещей. Если не потеряем самообладания, если будем держать строй и никому — слышишь, Гууролуумбуун? — ни человечкам, ни их собакам — никому не позволим нас напугать, — тогда все получится.

— Будь по-твоему, королева, — отвечали мы.

В город решили войти с первыми брызгами рассвета, когда замирают запахи и стихает суета. До тех пор ждали за стеной, в нехорошем месте, среди мертвой вони и птиц-трупоедов. Их атаманша села на мусорную кучу и деловито осведомилась:

— Больные есть?

Хлууробнуун заворчала в ответ — слишком низко для птичьих ушей.

— А беременные? — не унималась атаманша. — Беременные есть? Малыша никто не подарит? А то, вишь, какие толстые!

Бууруундуунхууробуум махнула хоботом, и птица отскочила, каркнув:

— Уж и спросить нельзя!

— Отвратительно, — сказала Хлууробнуун.

— Омерзительно, — сказала Гууролуумбуун.

— Не обращайте внимания, — сказала Бууруундуунхууробуум. — Мы больше .

В нехорошем месте не было еды, и к полуночи нами овладела тревога. Мы тряслись, как глыбы бескостного студня, наши мысли вращались в головах, как тучи вокруг луны.

— Ах, скорей бы уже все кончилось! — сказала Гууролуумбуун. — Скорей бы уже Пиппит был снова с нами! Это приключение меня пугает, особенно сейчас, когда развязка так близка.

Я радовалась, что она заговорила первой, ибо мои бурлящие страхи тоже готовы были вырваться на поверхность. Из головы не шла бедная Горлуубну. После многих месяцев неподвижности, несмотря на увещевания Пиппита, несмотря на поддержку Бууруундуунхууробуум и остальных, ее мысли вдруг заплелись, как заплетаются ноги, и она с треском выломилась из нашей жизни. Свалив ворота лбом, искорежив их ногами, она совершила неслыханное: не ответила на команды Бууруундуунхууробуум. Пока мы стояли, остолбенев, суетливые человечки, чирикая, бросились в погоню. Крошка Пиппит вскрикнул и отлетел в сторону от толчка обезумевшей Горлуубну — а она затрубила и поплыла через рынок, оставляя за собой волны сбитых лотков, брызги рассыпанных фруктов, бурелом поломанных клеток и хлопья птичьих перьев.

Торговцы сгрудились у ворот, потрясая кулаками и проклиная Пиппита, но мы не слышали криков: в ушах гремел, удаляясь, разрушительный бег нашей сестры, сопровождаемый барабанным боем ее безумия. Наконец раздался одинокий выстрел из мушкетона, избавивший Горлуубну от дальнейшего зла, и в наступившей тишине мы отчетливо услышали громоподобный шум ее падения, затем трепет губ в потоке последнего выдоха, выбитого из легких ударом о землю, и наконец сухой шорох пыли под ногами, сведенными предсмертной судорогой.

— Она ушла в легендарные Лесистые Холмы, — прошептала Бууруундуунхууробуум. — Будет пастись среди могучих деревьев.

Песня помогла нам пережить голодную ночь на свалке. Мы пели, понукая солнце на самом медленном, предрассветном его перегоне. Водоворот мыслей пытался увлечь меня в пучину сна, а песня удерживала на поверхности и придавала силы.

— Пора, — сказала Бууруундуунхууробуум на исходе самого черного часа.

Ее услышали: никто из нас не спал.

Мы шли дорогой кошмаров, и холодный ветер гнал человечий мусор, сбивая его в бумажный буран. Как не потерять запах Пиппита среди карусели ароматов?

Город начался незаметно: с убогих лачуг мусорщиков, чьи дети спали, как брошенный хлам, голые на голой земле. Затем вдоль дороги потянулись дощатые хижины, а сама дорога расширилась и выровнялась, и наконец, украшенные резьбой кирпичные особняки, обогнавшие нас в размере, стиснули лабиринт мощеных чистых улиц. После многодневного однообразия золотистой травы и черных от засухи деревьев глаз отдыхал на роскошных плетях плюща, облепивших дворцовые стены, и драгоценных цветах в обрамлении жирных от влаги листьев.

Впереди показались конюшни, стоящие полукругом вдоль кольцевой дороги, предназначенной, очевидно, для верховых прогулок. Здесь мы взялись хоботами за хвосты и остановились, глубоко дыша, впитывая необходимое знание, разлитое в воздухе.

Буурууидууихууробуум сказала самым низким, самым далеким от человечкового слуха голосом: