Пол Андерсон - Сломанный меч

Он снял со стены бич, пропустил жало между пальцев. Его глаза вспыхнули, он вытер губы.

— Я ненавижу тебя. — Вальгард, гримасничая, придвинулся вплотную к Имрику. — Я ненавижу тебя за то, что ты родил меня. Я ненавижу тебя за то, что ты украл мое наследие. Я ненавижу тебя за то, кем я не стал и уже не стану, проклятый эльф! Я ненавижу тебя за то, что твой воспитанник все еще не у меня в руках, и ты мне сейчас за него ответишь!

Вальгард поднял бич. Злой дух забился в угол. Имрик не пошевелился, не издал ни звука.

Когда одна рука у Вальгарда устала, он переложил бич в другую. Потом, когда и та ослабела, кинул его и ушел.

Вино подействовало на него. Только озноб и головная боль напоминали ему, где он был только что. Подойдя к окну, Вальгард услышал шум дождя.

Лето, которое он надеялся провести на зеленой травке у журчащих рек, а провел то в беспокойных вылазках и стычках с эльфами, то запертый как в клетке в стенах этого замка, это проклятое лето кончалось. И вместе с летом умирал Тролльхейм. Из Валланда перестали приходить вести после той, последней о поле битвы, заваленном трупами.

Неужели дождь никогда не кончится? Из окна потянуло сыростью так, что Вальгард вздрогнул. Вспыхнула молния, грохот грома пронзил его до костей.

Он поднялся в свои покои. Пьяная стража спала на полу — неужели все они пьяницы и убийцы? С кем среди этого вопящего, вечно бранящегося сброда мог он поговорить по душам?

Вальгард вошел в спальню и застыл, ссутулившись в дверях. На ложе сидела Лиа.

«Она, — тупо подумал Вальгард, — не такая сука, как другие эльфийские бабы, только она дарит мне покой, когда мне невмоготу с самим собой».

Снова сверкнула молния. Пол дрогнул от грома. Порыв ветра застучал дождем по стеклу, взвились занавески, замигали свечи.

Вальгард тяжело опустился на край постели. Лиа обвила его шею руками. Ее взгляд был холодней лунного света, ее улыбка, шелковистая кожа, ее запах — все в ней притягивало его, хотя и не согревало душу. Ласково прозвучал сквозь шум бури голос Лиа:

— Что ты делал, мой повелитель?

— Сама знаешь, — проворчал Вальгард. — И странно мне, что ты ни разу не попробовала удержать меня.

— Сильный поступает со слабым по своей воле.

Ее руки, лаская, скользнули к нему под одежду, но он будто не заметил этого.

— Да, — сказал он, осклабившись. — Этот закон хорош, пока ты силен. Но тролли теперь разбиты. Скафлок, а судя по всему — это Скафлок, вернулся с оружием, которое сокрушает все на его пути. Как быть теперь с твоим законом? — Он мрачно взглянул на Лиа. — Последние вести, что дошли до меня: главные твердыни пали. Даже если эльфы побеждают в поле, такие стены казалось бы должны остановить их. Мы в свое время захватили часть из этих крепостей с величайшим трудом, другие взяли измором, третьи, вроде этой, сдались без боя. Мы разместили в них сильные гарнизоны, вооружили их до зубов, и вот теперь они пали одна за другой, едва войско Короля Эльфов подступило к ним. — Он покачал своей нечесаной головой. — Почему? — А потом, сжав своими лапищами тонкие плечи Лиа, добавил: — Эльфийский Утес никогда не падет. Никогда! Я удержу его, даже если сами боги выступят против меня. Да, я жажду битвы, ничто так не желанно как битва для меня и моих измученных воинов. Мы разобьем их, ты слышишь? Мы уничтожим их, и я насажу голову Скафлока на копье и выставлю ее на этой стене.

— Конечно, мой повелитель, — промурлыкала Лиа, улыбаясь про себя.

— Я силен, — захрипел Вальгард. — Еще когда я был викингом, я убивал людей голыми руками. Я не знаю, что такое страх, я стал еще сильней. Я одержал немало побед, но одержу еще больше.

Его руки опустились без сил, в глазах потемнело.

— Но что мне с того? — прошептал вдруг Вальгард. — Почему я есть? Потому что таким сотворил меня Имрик. Он отлил меня по образу Скафлока, и только поэтому я живу, все: сила, и облик, и мозг — все Скафлока.

Он с трудом встал и, шаря перед собой точно слепой, пронзительно закричал:

— Неужели я только тень Скафлока?

Молнии били одна за другой, точно адский огонь горел в небесах. Гремел гром. Выл ветер. Дождь рекой стекал по окнам. Сквозняк задул свечи.

Вальгард, шатаясь, побрел на ощупь во мраке, разрываемом вспышками молний.

— Я убью его, — бормотал он. — Я похороню его на дне морском. Я убью Имрика, и Фреду, и тебя, Лиа, — всякого, кто знает, что я не человек, что я дух, по воле колдовства облаченный в плоть по образу человеческому, в холодную плоть, ах, холодны мои руки…