Гэв Торп - Малекит

Внимание Еасира привлек топот копыт. Он повернулся и увидел приближающихся галопом рыцарей Эллириона. Они по флангам обтекали отряд копейщиков, пригибаясь и наклоняясь в седлах, чтобы уклониться от стрел. Рыцари выхватили на скаку луки и, в свою очередь, принялись поливать стрелами еретиков. Они носились по полю вперед-назад, налево и направо, кое-кто практически выворачивался в седлах, чтобы пустить стрелу во врага. Некоторые направили оружие на стены, причем, несмотря на быстроту скачки, их выстрелы отличались меткостью и всегда попадали в цель.

Всадники образовали вокруг копейщиков два живых круга, вращающиеся в противоположных направлениях, и под прикрытием их стрел Еасир приказал снова двигаться вперед. Круги всадников тоже перемещались вместе с пехотой.

Когда осталось всего несколько десятков еретиков, эллирийцы прекратили стрелять и убрали луки, а вместо них взялись за копья. С Финуделом и Атиель во главе они ринулись в атаку. Еретики не отступали даже теперь: их настолько одурманила жажда крови, что они сражались, пока последний с проклятием на устах не упал на кучу тел.

Путь был открыт, и эллирийцы отступили, пропуская к огромным воротам Еасира и его воинов. За ними двигались Карилл и его охотники, а замыкали ряды копейщики Ивресса.

Над копейщиками уже нависала тень городской стены, и они начали поглядывать на ее внушительную высоту, ожидая, что в любой миг им на головы может пролиться смерть. Еасир рискнул бросить взгляд назад, чтобы определить намерения Малекита. Князь с непринужденно скрещенными на груди руками сидел на лошади чуть позади войска. Он как-то почувствовал на себе взгляд капитана и помахал ему рукой, а затем указал на сторожку у ворот.

Еасир перевел взгляд на нависающие над головой башни и увидел высыпавших на стены эльфов в черных плащах с капюшонами.

— Готовьсь! — крикнул Еасир и поднял свой щит.

В тот же миг над сторожкой взлетел черный флаг и тут же упал, будто кто-то перерубил флагшток. На его месте поднималось другое знамя: белое с серебром, с эмблемой когтистого крыла грифона. Еасир от изумления споткнулся и чуть не упал — он сразу узнал знамя дома Анар.

Воины Анара перекидывали через зубцы окровавленные трупы еретиков и верных Морати воинов со вспоротыми животами и перерезанным горлом. Ворота снова распахнулись, и Еасир издал оглушительный торжествующий вопль.

Он боялся, что проход в город может закрыться в любой миг, поэтому перешел на бег, и копейщики поступили так же. Воины Крейса и копьеносцы Ивресса следовали за ними по пятам, но Еасир первым-вошел в Анлек. Когда он оказался в тени ворот, он снова закричал от радости: ведь он вернулся в родной город!

Внутри город оказался совсем не таким, каким Еасир его помнил. Широкую площадь за воротами, где когда-то высилось изваяние сидящего на спине Индраугнира Аэнариона, теперь обрамляли статуи Китарай.

Обнаженная Атарта выплясывала на мраморном постаменте, ее руки и ноги обвивали змеи. Анат Раема, охотница, в одной руке держала лук, а в другой — голову эльфа, а ее талию украшал пояс из отрубленных рук и голов. Бог Хиркит присел на корточки над грудой костей и вожделенно рассматривал зажатое в руке ожерелье.

Перед каждой из многочисленных статуй богов разрушения и смерти горела жаровня с омерзительным содержимым, а кровавые пятна на постаментах наглядно говорили о характере еретических ритуалов.

Когда Еасир оставил Анлек, вдоль площади располагались лавки с товарами со всего мира. Теперь из них сделали загоны; в темноте за решетками таились чудовищные звери.

Твари, отдаленно напоминавшие медведей, рычали и грызли прутья, двухголовые грифоны трубно гаркали, а из клеток полубыков-боннаконов на площадь текли ручейки ядовитого дыма. Химеры издавали сильную вонь, а чудовищной длины змеи плевались ядом. Прочие создания выли, подскакивали и угрожающе взрыкивали из темных углов своих загонов. Из одной клетки шел густой дым, в котором плясали языки пламени. Ее решетчатая дверь открылась, и раздался оглушительный визг. Из полутьмы выступило огромное чудовище — семиголовая гидра с пышущими огнем ноздрями. Множество шрамов на незакрытых синей чешуей участках кожи говорили о жестокости ее хозяев. Головы гидры защищали золотые шлемы.

За гидрой шла пара дрессировщиков с жуткого вида кнутами — ими они подстегивали чудовище. Разъяренная гидра двигалась вперед, оставляя борозды на каменных плитах площади, а ее головы крутились и наклонялись. Из другой клетки выпустили еще одного огромного зверя — с серебряным доспехом, приклепанным прямо к плоти, и с шипастыми ошейниками на пяти шеях. Утыканный шипами хвост тоже защищал доспех, и зверь размахивал им во все стороны, а дрессировщики кололи его в бока пиками и подстегивали кнутами. Капитан справился с первым потрясением и приказал солдатам перестроиться и поднять щиты, хотя и сомневался, что это поможет защититься от монстров.