Дмитрий Лебедев - Многоликое волшебство

Вот, вот оно… Над лесом появился очень уж высоко взлетевший тетерев. Вот тупица, летал бы себе меж деревьев, так нет же — мы тоже птицы, летать умеем. Тоже мне, орел лесной… Сложив крылья, огромная птица завалилась и камнем начала падать вниз на ничего еще не подозревающего тетерева…

…Радость от полета высоко над вершинами деревьев, с чем ее можно сравнить? Он никогда еще не чувствовал себя так хорошо. Словно, стал больше, круче, весомее. Словно, летая на территории хозяев неба и сам приблизился к ним.

Ну да, он самый безумный из всех свихнувшихся тетеревов, раз ухитрился влюбиться в фазаниху. Где оно такое видано? Ну да, такое никогда бы ему не пришло в маленькую головку, лишенную напрочь здравого смысла, до того, как грохнулся на нее здоровенный сук, выбивший последние остатки недоразвитых мозгов. Ну да, куда ему тягаться с богато окрашенным оперением самцов фазана. Но зачем же обзывать его индюком? Он же не зовет ее курицей, хотя любой знает, что они в близком родстве. Обидно же…

Ну ничего, посмотрим, как у нее распахнутся точечки глаз, как замрет в глотке недосказанное квохтанье, когда она увидит, как он гордо упадет с безумных высот на ее излюбленную поляну. Посмотрим, как тогда подавятся своим куриным смехом эти тупые фазаны, полные самодовольства лишь из-за буйного пестроцветия на заднице.

«Переключись скорее на что-нибудь другое».

«Это еще что за чертовщина? Какой еще голубь метит его мозги?»

«Переключайся скорее. Это опасно».

«Вот достали! Опять небось уроды эти двуногие развлекаются. О чем это они там?»

Он поднял голову и в ужасе увидел надвигающиеся с неотвратимой быстротой чудовищные когти, растопыренные в самом что ни на есть враждебном положении. Уже пытаясь резко вывернуться, заваливаясь на левый бок, он понимал, что это не больше, чем формальный акт оказания сопротивления, доставляющий лишь больше радости удачливому охотнику.

«Подумай же о чем-нибудь другом, кретин!»

«И в эту минуту, еще будут лезть тебе в голову! Вот уж уроды, так уроды».

Дикая боль от впившихся в бока огромных когтей. Попытки вырваться, обреченные еще до их начала… Только разлетевшееся облако выдранных перьев… Как же больно! Вот, садист высотный!..

Благостная тьма, разлившаяся вслед за милосердным ударом орлиного клюва по голове… Все, никаких больше мук, никаких переживаний и насмешек… Прощайте до следующей жизни… Там увидим, кому быть орлами, кому фазанами, а кому и туповатыми тетеревами… Лишь бы не уродом каким, нелетающим… особенно, двуногим…

Открыв глаза — увидеть потолок. Вот уж приятная неожиданность. Как он здесь оказался? А, наверное, Странд его сюда принес. Спасибочки. Очень приятно и гораздо удобнее, чем на камнях, хотя там и воздух свежий.

« Не стоит благодарности, — раздалось где-то в голове . — С возвращением тебя».

«Ага, значит мы плотно так поселились в моей голове..».

— Точно, — раздался ответ, а вслед за этим появился в распахнувшейся двери и сам маг. — А ты предпочел, чтобы я так тебя и оставил замечтавшимся в образе съеденного тетерева?

В голове зашевелились неясные воспоминания. Камень, как его там? Око мира, что ли? Орел, тетерев, боль… Чуть позже — подробности. Лучше бы и не вспоминал, вон как сердце затрепыхалось…

— Так это ты мне советовал?

— А то кто же? — и чего он все время так улыбается? — Не только для того, чтобы тебя позлить, поверь уж.

— Понятно, из головы моей ты вылезать не хочешь. Понравилось, что ли?

— Не то чтобы очень. Просто так был хоть какой-то шанс вытянуть тебя обратно.

— А что со мной произошло?

— Видишь ли, это достаточно опасно, работать с Оком мира, — Странд задумался на минуту, а затем скороговоркой продолжил: — Вживаясь в чужой образ, надо достаточно сильно на нем концентрироваться, чтобы связь не прервалась, переключаясь на что-либо другое. Иначе ты опять окажешься перед хаосом совокупных мыслей и ощущений всего живого в этом мире. С другой стороны, надо уметь вовремя прервать эту связь, если твоему образу что-то угрожает, потому как, хоть ты и не имеешь физической связи с объектом, а значит и не можешь повредить свое тело, но психическая связь может оказаться настолько сильной, что не исключено полное отождествление с объектом. То есть, боль, им получаемая, ощущается как твоя собственная. Тебе еще очень повезло, что орел не начал тебя есть живьем, а прибил вначале. Если бы не это, то даже вытащив тебя обратно, я не получил бы при этом ученика. Ты попросту потерял бы рассудок от боли…