Александр Рудазов: Преданья старины глубокой

Так что на печи отсидеться не выйдет - нужно срочно побряцать оружием, всем показать, что Всеволод Большое Гнездо обид не прощает. Как Чернигову недавно показал - вон, до сих пор черниговцы в пыли ползают, зубы выбитые собирают…

Надо воевать. Но драться одновременно с Кащеем и Тиборском - дурных нема! Князь пока еще с елки не падал, чтоб сломя голову в двойной огонь лезть. Нет уж, лучше выбрать кого-нибудь одного - ему и отплатить за обе обиды.

А что ж со вторым?… А второго для виду простить. Еще лучше - союз заключить. Двое на одного всяко лучше, чем один на один. А со временем, когда все забудется, можно и за вторую обиду сполна отплатить…

И князь недолго думал, с кем мириться, а с кем браниться. Похищенную дочь простить можно - сделать вид, что это зятек так просто, шутку смешную пошутил. А он-де, тесть, не то что не возражал - даже лестницу внизу придерживал, чтоб ловчей выкрадывать было. Вроде как розыгрыш такой. Никто не пострадал, никто не в убытке - как с самого начала уговаривались, так все и обернулось. Честным пирком, да за свадебку - и чтоб детишек побольше…

Другое дело - пожарища в столице. Налет Змея Горыныча в шутку не обернешь, за недоразумение не выдашь. Вдовы с сиротами доселе ревмя ревут, погибших оплакивают. Нет уж, после такого с Кащеем на мировую идти никак невозможно. Народ не поймет. Еще, чего доброго, слушок пойдет, что князь-де не настоящий, подменыш на троне сидит, оборотень злокозненный…

На самом последнем листке князь Всеволод неохотно дал любимой дочери и отнюдь не любимому зятю свое отцовское благословение. Раз уж все так обернулось.

Когда приходят невзгоды, дурак проклинает судьбу, а умный думает о том, что еще можно спасти…

Жених с невестой держались за руки, послушно глядя на архиерея. Пока что у них не было времени не только поговорить, но даже как следует рассмотреть друг друга. Овдовевшая боярыня Марфа рьяно ухватилась за обязанности покойного мужа, позаботившись о том, чтобы все прошло как полагается.

Впрочем, нескольких взглядов украдкой хватило, чтобы рассеять первые опасения. Невеста донельзя перепугана, смотрит на жениха несмело, с робостью, но от этого выглядит только краше - даже сквозь платок все отлично видно. Будущий супруг на десять лет ее старше, уже единожды вдовец, под глазами мешки, чело нахмурено, в бороде уже первый седой волос заметен - как-никак, тяжкое беремя на плечах…

А только все равно - молодец хоть куда! В отличие от меньшого брата, у старшего Берендеича наивности в глазах не сыщешь - глядит цепко, внимательно. Зато ростом и статью - точь-в-точь таков же. Богатырь, как есть богатырь.

Свадебный поезд вернулся в Тиборск только вчера утром. Вчера же состоялось отпевание и похороны боярина Фомы, десятника Сури и прочих гридней, убитых лембоями. Как раз был третий день со дня их смерти.

С поездом приехал и Всегнев Радонежич. Старого облакопрогонника приняли неласково - он не слишком скрывал, что не крещен, молится старым идолам, да и волховского учения не чурается. Однако ж Иван объявил упрямого старика своим личным гостем и заявил, что если того хоть чем-то обидят - лично все зубы пересчитает.

Хорошо хоть, в отличие от бабы-яги волхв Даждьбога не проявил интереса к свадебной церемонии. Его куда больше заботила княжеская справедливость - получить пеню за украденное яблоко!

Князь Глеб невнимательно, почти на бегу выслушал гневную отповедь старика, отмахнулся и велел подойти с этим как-нибудь позже, когда будет свободное время. А уже через минуту напрочь забыл и о волхве, и о давно съеденном яблоке. Вот еще, забивать голову этакими глупостями!

Другое дело - боярин Бречислав. Вот он принял Всегнева со всем радушием, как старого знакомого. Эти двое доселе не встречались, но кое-что друг о друге уже знали - по рассказам Финиста.

Совершив три круга вокруг аналоя, отец Онуфрий снял с молодых свадебные венцы, читая завершающие молитвы. Венчание закончилось - теперь время отправляться к венчальному столу.

По традиции свадебный пир должен проходить в доме родителей жениха. Однако князь Берендей с княгиней Анастасией давно отошли в мир иной, так что гостей созвали пировать в доме самого жениха. Благо, терем у тиборского князя немаленький.

Трапезу накрыли в большой светлой зале. В окна, затянутые прозрачнейшей слюдой, били лучи скупого осеннего солнца. Столы расставили «глаголем», гостей рассадили в строжайшей последовательности - чем ближе родственник, тем ближе он к жениху с невестой. Впрочем, со стороны жениха близкой родни набралось немного, а со стороны невесты - и вовсе никого. Все во Владимире остались.