Александр Рудазов - Преданья старины глубокой

Однако ж от Юрия точно нужно избавляться… Тоже, что ли, отослать куда-нибудь?… Или уморить потихоньку - нашептать что-нибудь этакое на питье?… Нет, это чревато - еще, чего доброго, слухи поползут нехорошие…

Отец Онуфрий и без того косится подозрительно - святоша проклятый, до всего-то ему дело есть, везде крамолу видит, никому не верит, всех подозревает в чем-то… Этот если до правды дознается - собственноручно в костер швырнет, не пожалеет.

Так и не сумев уснуть, княгиня накинула шелковую сорочицу, пихнула задремавшую чернавку и повелела подать чего-нибудь сладкого перекусить - простокваши с медом или яблочко персидское… Чтобы не будить «женишка», Василиса потихоньку выскользнула из княжеской спальни в переднюю. Из-за дверей доносилось еле слышное бормотание - гридни, стоящие на страже, вели степенную беседу. Шепотом, само собой: беда, коли хозяйка услышит!

Персидские яблоки или, как их еще зовут, наранжи молодая княгиня очень любила. Словно само солнышко на столе лежит - круглое, оранжевое, так и брызжет светом. Очистишь ножичком тугую кожуру, разделишь спелый плод на дольки, надкусишь самый краешек - м-м-м…

Жаль, в наших краях такого чуда не растет.

Поглощенная лакомством, она внезапно услышала слабые звуки, доносящиеся из спальни: приглушенный лязг металла. Василиса невольно расплылась в насмешливой улыбке - уже не в первый раз она заставала Юрия Изяславича за «боем с тенью». Любит боярин с мечом покрасоваться - даже болвана специального притащил в хоромы, удары отрабатывать. Стоит такая жердь крестовидная, сверху горшок, в одной «руке» щит, в другой железяка тупая.

Для тренировки - куда как ладно.

Однако в этот раз все звучало как-то… по-настоящему. Словно бы болван вдруг ожил и начал отбиваться всерьез. Василиса нахмурилась, прислушалась и пошла смотреть, что там затеял этот буйный недоумок. Она открыла дверь… и замерла на пороге.

А к ногам упал мертвый Юрий с мечом в груди.

- Ну, здравствуй… жена, - устало произнесли из темноты.

Василиса тонко вскрикнула, подаваясь назад. Но ее уже схватили за руку. На атласной коже остались отпечатки жестких пальцев, тоненькое девичье запястье едва не сломалось от резкого рывка.

- И… Иго… Игорь… - еле слышно пролепетала она, глядя на мужа в боевом облачении и не веря собственным глазам.

- Что, змея подколодная, не чаяла меня живым увидеть?… - с какой-то злобной радостью спросил князь. - С полюбовником твоим я посчитался, теперь тобой займусь…

- Убьешь?… - слабо пискнула Василиса, ни жива ни мертва от ужаса. Она не пыталась оправдываться или просить пощады - слишком хорошо знала супруга.

Не поможет.

- Стоило бы… Ох, стоило бы… - ласково погладил жену по щеке Игорь. - Но можешь плясать - убивать не стану. Я для тебя кое-что другое заготовил… В жены я тебя отдам!

- Кому?! - расширились глаза Василисы.

- А вот как раз тому, к кому ты меня на смерть отправила, - ехидно сообщил князь. - Забирай ее, царь, как срядились!

Василиса только теперь сообразила, что в светлице присутствует и еще кое-кто. Она перевела взгляд на выступившего из темноты человека… и почувствовала, как подкашиваются ноги.

К ней протягивал руки Кащей Бессмертный.

- Пророк Давид, защити… - прошептала она, в ужасе глядя на чудовище в железной короне.

- Это вряд ли, - равнодушно ответил Кащей, без малейшего напряжения перебрасывая молодую княгиню через плечо и поднося ей к ноздрям тряпицу, смоченную настоем сон-травы. Прекрасные голубые глаза тут же замутились, тело обмякло. - Благодарствую, князь.

- Забирай и лети домой, пока не передумал, - мрачно отвернулся Игорь, уже начиная жалеть о данном обещании. Несказанная красота Василисы вновь пробудила былые чувства.

Кащей спокойно протиснулся в окно (слюда, ранее в него вставленная, ныне валялась на полу осколками), забросил потерявшую сознание княгиню в воздушную колесницу, но сам забираться не стал. Вместо этого он спустился обратно и спросил:

- Ну что, князь, теперь-то ты веришь, что я не желаю тебе зла?

- Верю, - угрюмо кивнул Игорь. - Не держи гнева на мысли худые - обманули меня, сам знаешь…

- Значит, веришь. Веришь Кащею Бессмертному. Забавно. Хек. Хек. Хек.

- Да верю, верю, сказал же!

- Зря ты мне веришь, - равнодушно бросил Кащей.

С этими словами он одним резким движением сломал Игорю шею.

Солнце уже перевалило за полдень, когда Яромир, позевывая, вышел из избушки. Сын Волха проспал чуть не полные сутки, но зато изувеченное серебряным капканом запястье полностью исцелилось. О былой ране напоминал только округлый изломанный рубец. Он останется навсегда, но это не страшно.