Роман Артемьев - Хозяйка Талеи

— Раны магического характера лечатся тяжело. Перестань убивать людей — их кровь тебе не поможет. Завтра я прокляну свою и пришлю флакон.

Саттар рассыпался в благодарностях. Кровь старых восставших, особенно прошедшая через ритуал осквернения, являлась сильным лекарством. Почему — в точности никто сказать не мог, но на практике найденным свойством активно пользовались.

— У меня все готово, мессена, — позвал Латам. Отсутствие одной руки не мешало ему подготавливать пойманного чужака к допросу. Скорее стимулировало изобретательность. В любое другое время Селеста приказала бы раненому помощнику идти отдыхать, но сейчас любой намек на слабость Латам воспринял бы как оскорбление. Он гордился своим воинским мастерством, и сегодняшнее поражение ввергло его в тихую молчаливую ярость.

— Тогда начнем.

Допросной в подвале проектом не предполагалось, зато имелась лаборатория с камином и длинным тяжелым столом, разломать который не всякий немертвый сможет. Во всяком случае, у пленника сил точно не хватит. Селеста намеревалась допросить коротышку до того, как на него наложит лапу любимая Служба в лице регион-капитана. Еще могут затребовать информацию Академия, храмы и герцог Лаш. Ну, первым двум категориям ничего не светит, во всяком случае, официальными каналами, а вот благословленному Юйнарику стоит пойти навстречу. Его и без того устойчивые позиции при дворе в последнее время еще сильнее окрепли — такого стоит иметь в друзьях.

Хотя людей в подвале не наблюдалось, чужак соображал туго. Организм требовал крови, все равно из какого источника, и присутствие рядом трех существ вызывало строго определенную реакцию. Именно то, что нужно. До тех пор, пока коротышка не регенерирует, все его силы станут уходить на лечение, а значит, сопротивляться допросу ему будет труднее. Селеста предпочла бы перенести допрос на следующую ночь, когда ее силы восстановятся полностью, но время работало против нее. Считать организаторы облавы умели. Найдя трупы двух чужаков и не найдя третьего, они наверняка придут к ней с вопросами, отвечать на которые, возможно, не стоит. Поэтому лучше узнать подробности первой.

Восставшая подошла к опутанному цепями сородичу, осмотрела крепления, довольно кивнула. Не то чтобы она не доверяла Латаму — просто был у нее в прошлом один неприятный случай. Пленник рванулся вперед и тоскливо зарычал; стоило ей приблизиться, его обрубленные конечности напряглись, словно желая схватить добычу. Селеста наклонилась, заглядывая в затуманенные безумием глаза.

— Пусти меня, — проникновенно попросила вампиресса. До талантов Медеи, завораживающей людей голосом за мгновения, ей было далеко, но кое-чему она научилась. И сейчас вовсю использовала, экономя подорванные схваткой силы. — Я хочу помочь. Облегчить твою боль. Ответь на мои вопросы, и тебе станет легче. Ты слышишь меня?

После короткого молчания с губ пленника сорвалось тихое: «Да». Селеста почувствовала облегчение — самый сложный этап пройден. Ей удалось пробиться сквозь завесу безумия. С людьми работать проще: сопротивляемостью они в большинстве случаев уступают нежити, иногда даже удается вытащить целые образы из их сознания. Восставшие покрепче будут.

— Скажи мне твое имя. Пожалуйста. Я прошу, очень прошу — скажи, как тебя зовут.

— Уюн.

Еще одна маленькая победа. Имя является якорем, позволяющим жестче контролировать сознание допрашиваемого. Какую бы опасность он ни почуял сквозь наведенный дурман, сколько бы ни било тревогу его подсознание, на свое имя он отреагирует обязательно.

— Расскажи мне о себе, Уюн.

Коротышка заговорил, и Селеста немного расслабилась. Теперь нужно просто слушать и запоминать. Анализировать будут потом.

Трое восставших в полной тишине слушали рассказ о жизни и посмертии Уюна. Небольшой городок, развалины домов, оставшиеся от предыдущей цивилизации; нищие забитые жители; набеги кочевников из степи; произвол вождей; жалкие попытки магов-самоучек противостоять приходящим из ночи ожившим мертвецам. На западной окраине Степи восставшие не таились подобно обитателям Талеи, существовали куда вольготнее. Иногда даже не скрываясь от живых. Им просто некого было бояться — в скатившемся к родоплеменным отношениям обществе не осталось структур, способных постоянно эффективно бороться с разумной нежитью. Эпизодически какой-нибудь вождь или герой убивал восставшего, но принципиально ситуация не менялась.