Кристофер Банч - Король-Демон

Как-то мы въехали в небольшое ущелье, которое, как мне показалось, я узнал. По-моему, именно здесь меня встречали воины в черных доспехах. Впрочем, даже если я и ошибался, это место было ничуть не хуже любого другого, чтобы объявить нашему отряду, что мы пересекли границу. Майсир остался позади. Теперь мы находились в Пограничных территориях, которые Нумантия давно считала своей вотчиной.

Мои слова были встречены торжествующими криками. Я приказал выдать всем дополнительную пайку зерна, отобранного у негаретов. Мы размололи его и смешали с горячей водой.

Над нами нависали безмолвные горы.

Подъем продолжался и продолжался. Нас снова со всех сторон окружал снег, но теперь мы относились к этому спокойнее, так как снег свидетельствовал о том, что мы уходим все дальше от Майсира, приближаясь к нашей родине.

Начался буран, и мы укрылись в ущелье. Мы провели там один день? Неделю? В сплошной белой мгле время перестало существовать. Даже выносливые лошади негаретов не могли идти дальше, и мы их зарезали и освежевали. Большую часть мяса мы заморозили, но я разрешил устроить один роскошный ужин.

Вскоре вокруг останется один лишь холод, и нас будет согревать воспоминание об этой трапезе.

Буран закончился, и мы продолжили путь.

Мы топили снег во всех емкостях, смешивали его с растолченным зерном и питались этой кашицей. Тропа стала совсем узкой; с одной стороны нависали высокие скалы, а с другой находился обрыв. Люди снова начали умирать, от холода или по неосторожности, падая там, где никогда бы не упали, если бы имели достаточно сил.

Порой, срываясь вниз, человек в отчаянии хватался за первое попавшееся, например за ногу своего товарища, увлекая его за собой, и оба с ужасными криками исчезали в бездонной пропасти.

Достигнув перевала, мы начали спускаться вниз. Все радовались, но больше всех был счастлив я сам. Я был уверен, что такой большой отряд солдат не сможет осуществить этот переход, но сейчас вынужден был признать, что недооценивал торжество человеческого духа. Люди, движимые силой воли и сердцем, способны бросить вызов самим небесам.

Дни сменяли друг друга в однообразной простоте. Первым делом надо очнуться от полудремы, в которой прошла ночь. Хорошо бы, если сосед собрал дров и развел костер, тогда можно будет натопить снегу и попить «чаю». А затем бери вещмешок, оружие и иди вперед, с трудом переставляя ноги, снова и снова, жадно глотая ртом воздух, следя за тем, чтобы не упасть. Шаг, другой, еще и еще. А потом привал в сумерках, ужин, состоящий из жалких крошек, которые ты наскреб вместе со своим товарищем, и выданной пайки. И наконец, надо найти место, защищенное от ветра, если повезет — поближе к костру, расстелить одеяло или парусину и опять забыться сном, нарушаемым кошмарами. А когда тебя пнут ногой, ты должен проснуться и нести дежурство или следить за костром, молясь о том, чтобы поскорее наступил рассвет. И так день за днем, снова и снова.

Времени было предостаточно, и я вспоминал прошлое, а затем занялся тем, в чем никогда не чувствовал уверенности: думать. Размышлять о том, кто я, почему я такой, хладнокровно перебирая бесконечную цепочку бедствий, начавшуюся с Каллио и тянущуюся до сих пор, и всевозможных катастроф, не прекращающихся с тех самых пор, как я помог императору Тенедосу захватить трон.

Я не мог поверить, что мы совершили что-то страшное, свергнув немощных дураков из Совета Десяти. Но почему после этого одна трагедия сменяет другую?

В памяти упорно всплывали вопросы, заданные Йонгом перед тем, как он исчез, и я тщетно пытался от них отмахнуться. Но поскольку мысли зацепиться было не за что, кроме как за грязный снег, в котором увязали мои ноги, и за ветер, дующий в спину и проникающий под лохмотья, я помимо своей воли думал над язвительными загадками бывшего трибуна.

И вдруг совершенно внезапно я нашел ответ, ответ, который на самом деле был очевиден. Отдельные части сложились в единое целое. Встали на свои места те факты, о которых Йонг даже не догадывался.

Я начал с той ночи, когда император предложил мне проникнуть в крепость Чардин Шера, разлить там некое снадобье и произнести магические слова, чтобы вызвать из подземной адской геенны страшного демона.

Тенедос сказал, что заклятие сработает, только если близкий ему человек по собственной воле совершит поступок, за который ему, скорее всего, придется заплатить своей жизнью. Разумеется, Тенедос имел в виду меня, и я, естественно, согласился.