Сергей Соколов - Феникс в пламени Дракона

- Благодарю вас, Магистр Анно, - вежливо кивнул Темплен.

Магистр удалился - само собой, провожали аплодисментами и его. Больше желающих высказаться не было, да и зачем - все уже сказано. Если Темплен полностью расписал сценарий этой пьесы, очевидно, он не видел смысла чрезмерно ее затягивать, поэтому перешел собственно к главному действию.

- Голосование будет открытым, господа, - сказал он. - Процедуру вы знаете. Каждому из вас выданы два жетона, черный и золотой. Золотой означает "За", черный - "Против". Голосуя, вы должны поставить на жетоне свое имя и подпись. Напоминаю, что жетон без подписи при подсчете голосов не учитывается. Господа, прошу вас голосовать.

Зал зашевелился; Дэвиан без малейшего интереса наблюдал за тем, как люди, вершившие судьбы Ксаль-Риума (или думавшие, что вершат), бросают жетоны в прозрачные кубические урны, которые служители в одинаковых костюмах пронесли вдоль рядов. Сверху снова засверкали вспышки фотокамер, журналисты строчили в блокнотах или тихо спорили между собой. Фионелла стояла вполоборота к какому-то длинному субъекту с усами, который, оживленно жестикулируя, что-то говорил ей; на красивом лице девушки был нарочитый интерес, какой обычно изображает человек, слушающий собеседника вполуха. Что это за фрукт, интересно?

Когда с процедурой голосования было закончено, урны поднесли к подиуму; здесь же осуществлялся подсчет. Все жетоны высыпали на специальный стол, и сразу стало видно, что золотой цвет доминирует; черные жетоны были как маленькие островки в золотистом море. Это зрелище не вызвало у Дэвиана Каррела сильных эмоций. Ксаль-Риум хотел войны и получил ее.

Несмотря на то, что результат был уже ясен, требовалось подсчитать голоса прежде, чем делать официальное объявление. Под взглядами журналистов и зорким оком фотокамер несколько прево начали сортировать золотые и черные жетоны. Те, что выдавались для голосования элигендам из Народной Палаты, выглядели непритязательно - простые квадратики цветного картона. Прево тщательно проверяли каждый, те немногие, на которых не было имени и росписи в отмеченных графах, тут же отправлялись в отдельную корзину для недействительных. Остальные распределялись в две другие, черные отдельно от золотых, и имена проголосовавших "За" или "Против" тут же записывались в специальные книги.

Так же проходил и подсчет голосов Сената, но жетоны сенаторов, украшенные гербами и позолотой, выглядели более внушительно. Прежде подсчет начали бы с Сената, и если решение было "против", считать голоса Народной Палаты уже не имело смысла. Но сегодня преумущество сенаторов перед элигендами свелось к тому, что каждый их голос считался за два. Сейчас, однако, и здесь все было очевидно: Сенат и Палата проявили поразительное единодушие, среди сенаторских жетонов черных почти не было.

По завершении счета, что заняло некоторое время, книги с именами поднесли на подпись, соответственно, куратору Палаты и прайм-канселиору. Поскольку голосование было открытым, позднее книги элигендов будут представлены прессе, дабы граждане Империи могли узнать, за что высказались избранные ими представители. Сенаторы были от этого избавлены, их книги оставались доступны только им самим, прайм-канселиору и Императору.

Наконец, наступил кульминационный момент представления. Старший среди прево приблизился к прайм-канселиору, держа в руках лист бумаги.

- Результаты подсчитаны, господа, - объявил он. - Общее число голосов "За" среди Сената и народной палаты - четыреста девяносто два. Общее число голосов "Против" - пятьдесят один. Не участвовали в голосовании среди элигендов - семнадцать человек, среди сенаторов проголосовали все.

По залу вновь прокатился рокот - волной, словно море внезапно поднялось приливом. Когда Орас Темплен вновь поднялся на трибуну, вспышки фотокамер заметно участились.

Прайм-канселиор повторил обязательную процедуру - поклонился в сторону императорского трона:

- Ваше Императорское Величество. Ваши Высочества, - затем повернулся к залу. - Братья сенаторы. Господа элигенды. Решение принято и будет направлено на утверждение Императора.

Последняя стадия. Решения Сената и Палаты все еще нуждались в одобрении Императором. Эдикты, изданные Императором, не нуждались в утверждении сенаторов и элигендов; другое дело, что трудно было вспомнить без подсказки, когда Император в последний раз пользовался своей привилегией. Даже дед, Атавир Первый, заручился поддержкой сенаторов и элигендов перед объявлением войны Агинарре, и в тот раз результат был далеко не столь однозначен. Насколько помнил Дэвиан, из пятисот шестидесяти голосов всего триста были "за".