Эльдар Сафин - Рыжие псы войны

— Он безумен, и это совершенно необходимо, — сказала Айра. — Но вы не можете убить своего друга. Это сделаю я.

Хан Дайрут Верде не мог даже пошевелиться.

Имур держал его ноги, Ритан — левую руку, Коренмай — правую.

Айриэлла занесла топор и совершенно спокойно, без слов и размышлений, опустила его лезвие чуть ниже локтя вначале одной руки, а затем второй.

— Надо его добить, — в глазах Имура мелькнул страх.

Айриэлла взглянула на Дайрута и внезапно поняла, что не сможет этого сделать. Ей не хотелось, чтобы он умер, чтобы он исчез из этого мира, в нем, даже немощном и безумном, оставалось что-то такое, что пробуждало в ней приязнь.

И лишиться ее было бы больно, очень больно.

— Без рук и наручей он — никто, — ответила девушка. — И если не умрет, то послужит остальным уроком. Отпустите его.

— Ха! — усмехнулся держащий руку Дайрута Коренмай. — Если его выгнать из Орды, он не проживет и дня. Его убьет первый же, кто узнает.

— Надо прижечь обрубки, чтобы не истек кровью, — посоветовал Ритан.

Айра, стоя чуть позади, с отвращением снимала с крепких, жилистых рук наручи.

«Быстрее, быстрее, — нетерпеливо говорил Голос. В нем чувствовались жадность и нетерпение — то, чего раньше Айра за своим бестелесным спутником никогда не замечала. — Надевай!»

«Но мы же договорились…»

«Они могут переиграть, им нельзя верить!»

А в следующее мгновение Айра почувствовала, как ее словно пронзило молнией. От копчика до затылка, потом обратно.

Ей захотелось разорвать кого-нибудь и съесть.

И тут же все вокруг прояснилось — полумрак ханского шатра будто осветился, и стало все великолепно видно и слышно. Желание разорвать кого-нибудь прошло, зато явилось осознание собственной силы.

«И вот теперь мы с тобой можем начинать диктовать условия. — Голос звучал довольно, словно мурлыканье сытого кота. — Еще немного, и мир ляжет под копыта нашего коня».

Капли зеленовато-желтого живого огня прыгали с пальца на палец, перетекали по узким загнутым когтям дьявола.

Бегемант, едва оправившись от очередного приступа, стоял между мертвыми деревьями священной некогда рощи на краю погибшего мира и размышлял.

Осколок Дегеррая был уже виден, и необычайно острыми глазами дьявол легко мог рассмотреть отдельные города, селения и даже совсем мелкие точки разумных и неразумных обитателей этого мира.

Хан Разужа умер, сотни тех, кто проповедовал конец всему и скорый приход Хаоса, оказались уничтожены, а старательно собираемая Орда внезапно очутилась вне воли Бегеманта.

Осколки сходились все ближе и ближе, до столкновения остались считаные месяцы, и надо думать о том, чтобы они не разминулись. И при этом сошлись как можно более жестко, уничтожая смертных и ввергая в панику тех, кто уцелеет в момент удара!

Однако дьяволу было плевать на это.

Всю подготовку взял на себя Демоз, порождение Хаоса куда низшего уровня, хотя и более упорное.

Талантливый и умный, он мог многое, но то, что было дано Бегеманту от рождения в огненной купели Хаоса, демон вынужден был постигать ценой многих ошибок, тупиков и трудов.

Десятки лет подготовки, труднейшая битва с Дегерраем, ювелирный расчет, после которого два Осколка должны были стать единым целым, чтобы затем вернуться в священный Хаос — все это оказалось под угрозой.

Бегемант улыбнулся — в этой мысли тоже была красота, причем красота Хаоса, первопричинная, та, которая не поддается ни логике, ни разуму.

Если Демоз сможет свести Осколки вместе — прекрасно, дьявол покажет свою силу и ярость обитателям мира Дегеррая и, может быть, разрушит соединенную твердь. А если миры не сойдутся вместе, если демон ошибется в расчетах или не вытянет почти непосильную для него работу, то Бегемант посмеется.

Теперь он понимал, что такое «хорошая шутка» — нечто, чему так много внимания уделял лишенный даже астрального тела маг Дегеррай, возомнивший себя богом.