Юлия Винтер - Проклятые

Мой разум немного прояснился. Горло продолжало гореть. Я знал, что этого не достаточно, да и кровь рептилии, пусть и не маленькой, не то, что мне сейчас нужно. И, тем не менее, я рассмеялся. Сквозь боль, которая еще долго будет меня преследовать, несмотря на жжение в горле, я смеялся, как мальчишка. Она меня спасла! Сделала то, что побоялись сделать архимаги! И она… исчезла.

Именно тогда, сидя в развалинах замка, раненый и практически обезумевший от произошедших событий, я понял, что не все люди заслуживают презрения. Я дал себе слово — впредь из-за голода, не убью ни одного человека. Этот ребенок, имени которого я так и не узнал, просто перевернул мою жизнь, все мои устои и взгляды. Я помнил предательство, помнил себя человеком, но теперь знал — не все думают о сохранности своей шкуры, выгоде либо — же о мести. Эта маленькая девочка, вернула мне веру в то, что когда-нибудь все станет по-другому…

Алекс .

Вторая наша встреча с Каролиной произошла спустя пару недель, после того, как она меня спасла.

Полностью восстановившись от полученной раны, я отправился к Южным горам, где располагался Ковен Магов. Не то, что бы их месторасположение являлось общедоступной информацией, но и я с детства отличался редким упорством а, учитывая последние события, упорство мое, возросло многократно. Я прибыл в Ковен спустя две недели, после их неудачной попытки моего уничтожения сразу же, как только мои шпионы смогли дать хоть какие-нибудь зацепки для дальнейшего поиска. А дальше все дело в технике поисковых заклинаний и времени. По моему приказу ни один вампир не обмолвился обо мне. Ужасно, прямо до смерти, люблю преподносить сюрпризы.

Пробивать их охранную систему и тем самым показывать, свою истинную силу, у меня не было ни малейшего желания. Поэтому я, прислонившись к невидимым стенам Ковена, просто прорычал: «Абустр». Я знал, что он слышит меня, хоты бы потому, что вампирская ментальная магия построена на крови, и достаточно сильна для того, что бы выманить к себе нужный объект даже за несколько миль, не говоря уж о таком пустячном расстоянии. Закрыв глаза, я начал отчет. Десять, девять, восемь… Воздух задрожал, беззвучно открылся портал и из него с шумом вывалился маг. Я слышал его тяжелое дыхание, ощущал его страх… Как только я дошел до одного и открыл глаза, Абустр валялся у моих ног. Взгляд его начал прояснился, и наконец, он с трудом выговорил:

— Ты?

— А кого ты ожидал? Пышногрудую красотку, заблудившуюся у стен Ковена или мартовского кота забежавшего за сливками?

— Но как ты… — оскалившись, я, наклонился к магу и прошипел: «Имена. Мне нужны имена всех». Губы мага зашевелились, глаза почти вылезли из орбит и, сплевывая кровью, он начал: «Кай, Николас, Тибульт, Гета…» За долю секунды до открытия второго портала, я почуял колебания воздуха и присутствие достаточно сильной магии, что бы помешать мне не отвлекаясь дальше вести допрос, вздохнув, я обернулся.

— Доброй ночи, Теодорос.

— И тебе, Александр. Рад видеть тебя в здравии. — Пробасил архимаг.

— Не сомневаюсь. Какая волшебная ночь, друг, ты не находишь? — подняв взгляд я посмотрел в темное, беззвездное сегодня небо. Ветра не было. Низкие дождевые тучи закрывали молодой месяц. Они словно застыли в воздухе, в ожидании чего-то… Впрочем, как и я. Мое нетерпение прорвалось наружу.

— Теодорос, у меня к тебе нет претензий. Ты знаешь, что я прав, поэтому не мешай.

— Они все понесли наказания, можешь в этом не сомневаться. — спокойно ответил архимаг. И словно успокаивая маленького ребенка, принялся устало объяснять: — Все до одного, кто пошел против моей воли, совсем скоро лишаться всей своей силы. А ты знаешь, что это значит для мага. Отпустить мы их не можем, слишком многое знают. Они обречены, жить рядом с магией и больше никогда не в силах к ней прикоснуться. Подумай об этом!

— Можешь вернуть им их силы, я предпочитаю другую месть! — наклонившись, я провел ногтем по щеке Абустра и жадно втянул носом запах его крови. Бывший маг вздрогнул.

— Александр, не совершай ошибки! — Теодорос подошел ко мне и положил руку мне на плече. Я чувствовал его напряжение. — Поверь, для них лишение силы страшней смерти. — Взорвавшись, я резко вскочил и прорычал:

— Теодорос, я требую крови! Они обрекли меня на смерть! Ты хоть понимаешь, что значит гореть живьем! Когда твоя кожа начинает преть, потом медленно загорается, а ты не можешь пошевелить и пальцем! Скажи спасибо, что об этом никто не знает, кроме вершивших этот самосуд! Любой мой подданный «спасибо» вашему Ковену не сказал бы, уж ты мне поверь!