Ник Перумов - Боргильдова битва

Иногда он размышлял о том, не попытаться ли воззвать и договориться с тем, кто в действительности распоряжался этим миром. Но, обдумав это и так и этак, от мысли Старый Хрофт отказался: он сам жил, пил хмельной мёд и веселился на пирах с сородичами, вместе с ними выходил на битвы, любил жён и дев, знал радости плоти, имел много детей; здешний же хозяин оставался скрыт завесой бесплотности, прячась за окоёмом мира, и никогда не спускался в него, никогда не странствовал по его тропам, самолично вникая в дела тех, кто живёт под здешними звёздами.

Нет, владыка этого мира совсем, совсем иной. Вместо себя он послал слуг, не детей. Или, может, и «детей», но совсем не в том смысле, что вкладывал в это слово сам Хрофт.

Так или иначе, они, эти слуги — или дети, или создания, зови как хочешь — поссорились. И не подобно асам с ванами, что, как говорится, подрались и помирились. И даже не так, как асы с гримтурсенами. Нет, эта война шла до полного избытия другой стороны, враг не имел права жить.

А когда бьются такие силы, малые, обычные обитатели подлунного мира, неизбежно станут искать защиты.

И так же неизбежно лучшие из них придут к нему, Хрофту.

…Первыми до него добрались, конечно же, здешние хозяева.

Великолепный всадник, высокий и статный, на столь же великолепном коне. Стояла звёздная ночь, полная шорохов и запахов, среди неё жеребец сиял, словно слиток серебра, подковы его были золотыми.

Слейпнир недовольно фыркнул. Он вообще не жаловал здешние места, где водилось полным-полно всяких чуд и страховидлов.

К седлу всадника был приторочен огромный рог, в правой руке он держал копьё. Острие сверкало колючими отблесками, и Старый Хрофт невольно усмехнулся, вспомнив сломанный Гунгнир.

— Кто ты таков? — надменно вопросил всадник.

Конечно, говорил он совсем не на принятых в Хьёрварде наречиях. Но Отец Дружин не зря слушал ветра и воды, не зря следил за перипетиями стычек между враждующими — он знал, как следует ответить.

— Я гость, — ответил он, слегка кивнув новоприбывшему. — Я никому не делаю зла и не сражаюсь ни на чьей стороне.

Всадник так и впился глазами в лицо Одина; тот спокойно выдержал пристальный взгляд.

— Ты не из слуг Врага, — слегка растерянно проговорил наездник. — И не из наших слуг…

— Я служу только самому себе, — перебил Старый Хрофт. — Сюда я пришёл издалека, и с радостью помогу в вашем деле, в созидании мира. В мирном деле, не в деле войны.

— Ты поможешь? — всадник с вызовом поднял бровь. — Не много ль ты берёшь на себя, незнакомец?

— Когда воюешь так, как воюете вы, никакая помощь не будет лишней, — Хрофт оставался невозмутим. — Что я не в союзе с вашим врагом, ты мог бы уже понять. Буду ли я в союзе с вами, зависит только от вас. Но скажу сразу — я пришёл сюда не воевать.

Пришелец разгневался. Он долго и горячо вещал о коварстве и низости Врага, о великом зле, что проистекает от него, о том, как он совращает и извращает всё, до чего может дотянуться, а потому…

— Постой, — остановил его Старый Хрофт. — Ты зря теряешь время, почтенный. Повторю, я пришёл сюда помочь, но не в деле войны. Однако, малых этого мира я защищать буду, если они окажутся в моих пределах.

— В твоих пределах? — возмущению всадника не было предела. — Здесь нет твоих пределов! Мы творили этот мир, он наш!

— Никто не спорит, — пожал плечами Старый Хрофт. — «Мои пределы» — всего лишь окрестности сего скромного жилища. Как видишь, я не строю дворцы. У меня нет в них нужды. Кто не может обойтись без роскоши — тот раб её и не может звать себя свободным.

Всадник на миг смутился — сам-то он, похоже, как раз и обитал в великолепных чертогах.

— В тебе чувствуется немалая сила… — с наивным пафосом наконец проговорил он. — Но сам я решения принять не могу. Я доставлю весть другим. Ожидай нашего решения.

— Лёгкой тебе дороги, — усмехнулся Отец Дружин.

…Они казались очень уверенными в себе и надменными, здешние хозяева мира. Но Старого Хрофта это сейчас не задевало — он здесь с определённой целью, и её он достигнет, чего бы это ни стоило. Сражения меж «богами» или «божками» здешнего мира его не занимали, он не собирался принимать ничью сторону. Он уже выводил против Семерых многочисленную рать, с целым полком таких же Древних Богов, как и он сам — и вся их сила ничего не смогла сделать.

Требовалось искать что-то иное. Старому Хрофту казалось, что он видит путь, во всяком случае, тут имелась надежда.

(Комментарий Хедина: Отец Дружин сразу переходит к тому, что он понял — рати Древних богов ничего не смогут сделать с Семерыми. Логично. Однако он собирается вывести на бой смертных, во всяком случае, тех «малых», кто будет жить в «молодом мире». Чем это отличается от тех многочисленных полков, что вышли на Боргильдово поле?