Оливер Джонсон - Нашествие теней

Джайал вслепую брел по темным коридорам. Восторг, который он испытал, сбежав от Двойника, быстро сменился ужасом перед тьмой и невидимыми препятствиями, о которые он задевал. К тому же руки у него по-прежнему были связаны за спиной — он не мог даже убрать паутину, залеплявшую ему рот и глаза, и вытереть воду, капавшую на голову с потолка.

Так он шел двадцать минут, а то и больше, то и дело останавливаясь, чтобы прислушаться, — нельзя было понять, углубляется ли он все дальше в путаницу коридоров или близится к некой неведомой цели.

Усталость и раны вынуждали его то и дело прислоняться к сырым стенам туннеля. Однажды, когда он сделал так, его спина не встретила сопротивления, и он упал, с грохотом повалившись на груду какого-то металла. Что-то острое распороло кожаный наручень и глубоко вонзилось в руку.

Джайал барахтался как сумасшедший, изо всех сил стараясь подняться на ноги с помощью связанных рук. При этом он нащупал пальцами лезвие меча, и сердце его радостно забилось, несмотря на боль. Теперь он сможет разрезать веревку. Но для этого нужна опора. Продолжая шарить позади руками, Джайал наткнулся на что-то вроде деревянной рамы, в которой торчал стоймя еще один меч, — это была, вероятно, оружейная стойка. Джайал приложил веревку к лезвию и стал пилить, не обращая внимания на порезы. После недолгих, но рьяных усилий веревка распалась, нарушенное кровообращение восстановилось, но и раны стали кровоточить обильнее.

В кромешной тьме Джайал начал ощупывать раскиданное вокруг оружие. Меч, поранивший его руку, оказался просто исполинским: рукоять у него была двух футов длины, а клинок — шести футов. Этот меч сковали для какой-то давно вымершей породы великанов.

Джайала била дрожь, которую он не в силах был унять. Его раны, похоже, оказались серьезнее, чем он думал. Невидимые стены кружились вокруг него. Он разодрал свою рубаху и неуклюже перевязал порез от меча, помогая себя зубами. Кровотечение остановилось, и ему немного полегчало. Он встал и снова двинулся куда-то наугад. Нащупав еще несколько гигантских мечей, он нашел затем стойку с более коротким оружием: для гигантов оно, вероятно, служило кинжалами, он же с трудом поднимал любой клинок — они были тяжелее даже, чем Зуб Дракона. Но какое ни есть, это было оружие, необходимое на случай встречи с врагом. Но что, если этим врагом окажется Двойник. Джайал не был уверен, что найдет в себе отвагу убить его. О чем бы ни думал отец, прибегая к помощи Жезла, теперь в этом мире существует двое Джайалов Иллгиллов, и если умрет один, то умрет и другой. Только Жезл, который Манихей извлек из свинцового ларца, когда Джайал лежал при смерти, способен изгнать тень туда, откуда она явилась. И чтобы найти Жезл, надо найти отца, — но первым делом надо выбраться из этих коридоров.

Оружейная кладовая осталась позади, и минутная решимость стала быстро покидать Джайала, бредущего от стены к стене. Но вот в кромешном мраке забрезжил серый свет, и Джайал устремился к нему, сам не свой от радости. Свет становился все ярче, и вскоре обозначился прямоугольный проем на конце коридора. Подойдя ближе, Джайал услышал гневно звучащий женский голос.

— Храм сгорел, и все женщины погибли, а все из-за тебя, ведьма!

Аланда, прикладывая к ране Фуртала влажную тряпицу, почти не слушала Маллиану.

— Не будь меня, храм все равно бы сгорел, — спокойно ответила она, не поднимая глаз. Она ждала, когда же Таласса с Уртредом появятся из лабиринта. Фуртал слабо застонал. На голове у него вздулась громадная серовато-черная опухоль — Аланда подозревала, что Фаран проломил старику череп. В полубреду Фуртал бормотал отрывки из своих песен и все повторял какое-то имя — возможно, имя женщины, которую любил. А Маллиана продолжала изливать свои жалобы, безразличная к страданиям старика.

Одному из стражей наконец надоел этот шум, и он прикрикнул на Маллиану. Она мигом умолкла, прикусив язык, и во внезапно наступившей тишине все услышали какой-то шорох в ближнем боковом коридоре. Солдаты насторожились, изготовив щиты и палицы.

Из коридора вышел человек.

Семь лет прошло, но Аланда сразу узнала его — это был сын Иллгилла — он вернулся в Тралл, о чем уже сказала ей Таласса. Это он стал причиной гибели храма Сутис. Аланда видела его лишь мельком, когда он сражался со жрецом на лестнице, ведущей в зал, и еще раз, когда он исчез в огнях лабиринта. Почему же он теперь вернулся с другой стороны? Ведь из лабиринта должен быть только один выход?