Дмитрий Морозов - Штрафбат магического мира

Тугие чёрные пряди, длинные и чуть вьющиеся, упали на плечи, обрамляя тонкий, изящный овал лица. Большие и длинные глаза, уходящие разрезом к вискам — на пол-лица, тонкого, точёного, — уставились на человека с удивлением и чуть заметной иронией. Губки, маленькие, розовые, словно поблекшие в этом странном чёрно-белом мире, раздвинулись в лукавой улыбке.

— Ну? И кто это тут решил поспорить с судьбой?

Ладар с трудом сглотнул.

— Ты не можешь меня убить. Меня не заденет ни одна из этих серебристых штук!

— Я? Убить? Это не входит в мои обязанности. Как ты верно подметил, здесь и сейчас убивают серебристые штуки, у опытных магов называемые «взрывом зимней молнии». А мне просто любопытно, благодаря чему ты смог от них увернуться, уже будучи в моём пространстве.

Парень мотнул головой. Ракушка, светящаяся уже багрово-красным, выпала из-за воротника и повисла на шнурке. Девушка нахмурилась.

— Знакомая вещица. Тот, кто её зарядил, пожертвовал многим… очень многим. Так что же ты хочешь? Жить долго? Смерти своих врагов? Или оказаться подальше отсюда, в новом теле?

Большие глаза уставились внимательно — и чуть устало. Из них пропала всё веселье. Сейчас они были глазами человека, на которого внезапно свалилась огромная куча работы. Ему показалось или в них мелькнуло отчаяние? Ладар смотрел, не в силах оторвать взгляда и тонул в чужих зрачках, чувствуя, как кружится голова, как сердце бешено стучит, споря с рассудком, не желая ничего: ни вечной жизни, ни власти, даруемой ужасом, ни возможности начать всё заново — только смотреть и любоваться. И столько всего было написано на лице парня, не пытающегося что-либо скрыть, что девушка зарделась, вновь накидывая капюшон.

— Ну решил? Говори, чего тебе? Не видишь — и так работы полно, а тут ты ещё, на мою голову… — Голос звучал смущённо — и потому грубо. Резкое исчезновение прекрасных глаз оказалось для парня слишком внезапным. И из груди вырвалось сокровенное, то, что он никогда бы не решился произнести:

— Я… Я хочу увидеть тебя ещё!

— Что? Ты ненормальный?

Ладар лихорадочно искал доводы.

— Я — сипал, посвящённый теневой тропы.

Девушка фыркнула.

— Тот, кто присвоил тебе эту ступень, здорово тебе польстил. Ты неуклюж, как новорождённый щенок.

— Возможно. Но я хочу тебя видеть. Тебя… — И столько нежности и тоски было в его голосе, что девушка вновь скинула капюшон, пристально глядя в глаза парня. А тот — мгновенно расслабился, любуясь прекрасными глазами, ещё больше раскрывшимися от удивления.

— А ты хоть знаешь, как меня зовут?

— Ой, нет. Меня — Ладар. Ладар Рикс, если точнее. А ты…

— Сокращённо — Сети. Только так никто не зовёт. Все предпочитают моё полное имя — Смерть! Слышал? — Девушка смотрела горько — и вновь иронично. Но парень лишь улыбнулся.

— Я понял. Сети… Не знаю, тебе не очень идёт. Я буду звать тебя Илис — ночной цветок.

— Звать? Меня? Ты окончательно свихнулся! Свали! — Тонкая ладошка впечаталась в лицо, вышвыривая парня в обычный мир, но он успел увидеть слезинку, застывшую на длинных чёрных ресницах.

Взрыв! Кровавые ошмётки двух его товарищей взвились в воздух, а Ладар всё лежал, прижимая ладонь к начавшей быстро неметь щеке, и грустно улыбался.

Из взвода уцелели девять человек. Семеро ветеранов — весь костяк, шагающий из сражения в сражение, Ладар и ещё один молодой парнишка, которого молнии прошили насквозь, почему-то не взорвавшись. То ли потому, что не встретили на своём пути мякоть, или просто маг, заряжавший мину, схалтурил, однако новобранец выжил. Перестав, собственно, считаться таковым. На Ладара же, который умудрился, пока ветераны, с трудом, взвешивая каждый шаг, добирались до вершины, сгонять туда и обратно два раза и вдобавок уцелел при магическом взрыве, пусть он был не над ним, но близко, близко! На Ладара теперь поглядывали с восхищением — и опаской. Восхищения было больше во взглядах солдат, опаски — у магов, уверенных в невозможности произошедшего. Сам герой дня чувствовал усталость. Словно кто-то одним махом выпил все его силы, превратил в слабого и немощного старца. Колени дрожали, всё время хотелось присесть и закрыть глаза. Он с трудом дотянул до переброски обратно в лагерь, построения, во время которого смутно знакомый ему льер — из ведомства Датима, не иначе, толкнул краткую, патриотическую речь о необходимости сложить свои жизни во имя Короны. Дождавшись короткого «Разойдись!», поплёлся в сторону своей палатки, но был перехвачен Иругом.