Роберт Джордан: Нож сновидений

«Поосторожнее с этим, Кашгар. Это клинок со знаком цапли». – Отстегнув заколку шелкового плаща, он позволил ему упасть на булыжник мостовой. Следом полетел его табард, и его руки переместились к пряжкам нагрудника. Казалось, что он не желает видеть, станут ли остальные помогать ему или откажутся. Его лицо оставалось спокойно, за исключением сердитых глаз, которые обещали скорое возмездие не только Галаду. – «Как я понимаю, твоя сестра желает стать Айз Седай, Дамодред. Возможно, я даже знаю точно, откуда дует ветер. Придет время, и я буду сожалеть о твоей смерти, но только не сегодня. Я отправлю твою голову прямо в Белую Башню, чтобы ведьмы смогли лично полюбоваться плодами своих интриг».

Тревожно сморщившись, Дэйн принял плащ у Галада и его перевязь, и застыл переминаясь с ноги на ногу, словно в неуверенности, что поступил правильно. Ладно, ему уже давали шанс передумать. Теперь было слишком поздно. Байяр сжал латной перчаткой плечо Галада и близко наклонился.

«Он любит бить по рукам и ногам», – сказал он тихо, покосившись через плечо на Валду. От того, как он смотрел, стало ясно, что между ними что-то есть. И этот угрюмый вид отличался от его нормального выражения лица. – «Старается порезать противника. Дать ему истечь кровью, пока тот не сможет двинуться или поднять меч. Тогда он приближается и добивает жертву. Он быстрее гадюки, но теперь будет часто целить тебе в левую сторону груди, и будет ждать того же от тебя».

Галад кивнул. Многие праворукие бойцы считали этот способ самым простым, но для мастера меча это казалось слабостью. Гарет Брин и Генри Хаслин заставляли его чередовать руки на тренировках, так что он на это не попадется. Странно еще то, что Валда старался продлить бой с противником. Его учили решать вопрос быстро и насколько возможно чисто.

«Спасибо», – поблагодарил он мужчину с ввалившимися щеками, но тот поморщился. Байяр не был приятным человеком, и сам он сторонился всех, кроме младшего Борнхальда. Из всех троих, его присутствие было самым большим сюрпризом, но он был здесь, и это было очко в его пользу.

Стоя посередине двора уперев руки в бедра в белом, расшитом золотом кафтане, Валда медленно повернулся. – «Пусть все отойдут к стене», – громко скомандовал он. Подковы звякнули о булыжную мостовую, и Чада Света вместе со слугами повиновались. Асунава с Вопрошающими подхватили поводья своих животных, на лице Верховного Инквизитора застыла холодная ярость. – «Пусть центр остается пустой. Мы с юным Дамодредом встретимся посредине…»

«Простите, Лорд Капитан Командор», – с небольшим поклоном сказал Тром, – «но так как вы – участник испытания, то вы не можете быть Арбитром. После Верховного Инквизитора, который согласно закону не может принимать участие в Суде Света, у меня самое высокое звание из присутствующих после вас, поэтому с вашего разрешения…?» – Валда впился в него взглядом, а затем отошел и встал возле Кашгара, сложив руки на груди. При этом он нарочито выставил вперед ногу, с видом полного безразличия к происходящему.

Галад вздохнул. Если окажется, что сегодня не его день, то его приятель получит самого сильного врага среди Детей Света. Вероятно, Тром все равно бы с ним сцепился, но теперь уж точно. – «Приглядывай за этими», – сказал он Борнхальду, кивнув в сторону Вопрошающих, которые сбились в кучу возле ворот. Подчиненные Асунавы все еще окружали его подобно телохранителям, вцепившись в рукояти мечей.

«Зачем? Теперь даже Асунава не сможет вмешаться. Это было бы против закона».

Было очень трудно снова не вздохнуть. Юный Дэйн был Чадом намного дольше, и отец Дэйна прослужил Чадом всю свою жизнь, но, казалось, он знал о Детях Света меньше него. Для Вопрошающих законом являлось то, что они сами называли законом. – «Просто присмотри за ними, ладно?»

Тром встал в центр внутреннего двора с обнаженным мечом, поднятым над головой, повернув лезвие параллельное земле. В отличие от Валды, он произносил слова точно, как они были написаны в законе: – «Мы собрались под Светом, чтобы засвидетельствовать Правосудие Света – священное право любого Чада Света. Истина сияет светом, и Свет должны осветить правосудие. Не позволяйте говорить никому, кроме тех, кто имеет право, и без промедления пресекайте попытки вмешаться в поединок. Здесь под Светом мужчине, вверившему свою жизнь Свету, будет явлено правосудие, силой его рук и желанием Света. Противники встретятся безоружными на месте, где стою я», – продолжал он, опустив меч вниз, – «и поговорят приватно без посторонних. Да поможет им Свет найти слова закончить их спор без кровопролития, иначе, один из Детей сегодня умрет. Его имя вычеркнут из наших списков, а его память предадут забвению. Сказано под Светом. Да будет это так».