Феликс Эльдемуров - Тропа Исполинов

- Да, потому что я не чаттарец, - повторил Даурадес с морозцем в голосе.

Теперь они стояли друг напротив друга. Гриос первым не выдержал прямого взгляда и отвернулся в сторону окна. Из-за прикрывавшей окно шторы ему были видны угол двора, и брёвна, и люди у брёвен. Гурук, поставив ногу на чурбан, деловито спорил с одним из сержантов. "В конце концов, кто мне эти люди? - внезапно подумал чаттарец. - И что я здесь делаю?"

Быть может, ему надлежало высказать Маркону многое из того, что собиралось в нём эти годы. Быть может, следовало сказать, что он совсем не такой представлял себе их будущую встречу.

- Я всё понял, Маркон, - сказал он. - Действительно, кто я такой, чтобы передо мной раскланиваться?.. Камушек на дороге. Можно подобрать, а можно и оставить, пускай себе лежит. Может, подберут другие. Спасибо, что величал меня по-старому - капитаном... Разрешите идти?

- Идите.

Стук многочисленных копыт доносился с площади.

"Да будет же и тебе дано, - пожелал в сердцах чаттарец, - увидеть обгорелые развалины твоего дома. Не знать, что случилось с твоими близкими..."

Пожелал - и сам испугался: нет, нет! Не надо этого!..

Когда имеешь чёрные глаза, почему-то вспомнилось ему, - будь осторожен в своих пожеланиях. Сбудутся...

И всё-таки между ними было сказано далеко не всё...

За молчанием Маркона скрывалась какая-то тайна.

Чего-то не договаривал Даурадес...

2

Выйдя во двор, Гриос неожиданно столкнулся с теми, кого сейчас меньше всего желал не то, чтобы видеть - помнить.

Впереди, сняв шляпу и обнажив великолепные седины, вышагивал красивый, статный келлангийский генерал. За ним теснились двое или трое офицеров. Замыкал группу низенький круглолицый человек в генеральской шинели - вчерашний майор Курада.

- Не может быть! - разводя руками, воскликнул бывший начальник секретной службы. - Это вы, Гриос! Куда вы так спешите? А я-то как раз очень желал бы с вами поговорить. Совершенно, знаете ли, не думал встретить... Как жена, как дети...

Гриос, не отвечая (а мог бы ответить, и как ответить!), шагнул на улицу, напоследок хлопнув дверью так, что стоявший подле неё часовой удивлённо заморгал глазами.

- Эй, чаттарец! - поймал его за локоть Гурук. - Ну что? Решил дела? А, чёрт... Я же говорил тебе: сегодня он сам не свой. Ну, не беги, остынь немного!

Гриос стиснул зубы. Могло показаться - от гнева. На самом деле он просто боялся расплакаться - всерьёз, здесь, при всех.

Гурук тянул его за локоть.

- Садись, расскажи, как было дело. Закури, вот!

- Господ офицеров Каррадена, Бустара, Донанта и Теверса - к полковнику! - объявили от крыльца.

Гриос, двигаясь почти ощупью, опустился на бревно, как спросонок потёр ладонями лицо...

- Что это с ним? - спросил кто-то, проходя мимо. Чаттарец слышал этот голос сегодня.

- Дом у него сожгли в Коугчаре, и семья пропала... - объяснил кто-то. - Хочет вот к нам попроситься.

- Харрака-саттара бинча! - грязно, по-элтэннски выругался другой знакомый голос. - Волчье семя! Ничего, скоро они все у нас будут кровью умываться!

Гриос поднял воспаленные от слёз глаза. Капитаны Бустар и Донант поднимались по ступеням крыльца.

От волнения его начала пробирать зевота и он, не сдержавшись, зевнул - глубоко--глубоко, так глубоко, что из его горла вырвался наружу не то стон, не то вой...

- Ну вот! - весело крикнул, обнимая его за плечи, Гурук. - Была у собаки одна песня - и ту отнял!

Громкий хохот собравшихся привёл чаттарца в чувство.

Отовсюду потянулись руки с набитыми трубками. Гриос покачал головой и, сам невольно улыбаясь, полез в карман шинели - за своей...

Посиживая на бревнах, они дымили и молчали.

- Ты так, сразу, не уезжай, - сказал Гурук. - Может, он передумает. Я его знаю...

Келлангийский отряд под белым флагом спешился неподалёку. Солдаты его держались особнячком, не решаясь приблизиться. Лишь командовавший ими здоровенный рыжебородый кирасир, на ходу отвинчивая крышку фляги, добрался-таки до брёвен и - застыл вверх бородой.

- Что, парнишка, жя-абры пересохли? - осклабился кто-то.

Келлангиец в позеленевшем панцыре и остроконечной каске здорово походил на рака, только что извлечённого из воды. Это служило поводом постоянных насмешек со стороны тагров. Глотнув, он с усилием отвалился от фляги и замер, тяжело дыша в своих доспехах. Выпученными голубоватыми глазами обвёл окружающих, мол: да, братцы вы мои... Вскинулся, присел рядом с Гуруком и Гриосом.

- А-а ведь я тебя зна-аю, - обратился он к чаттарцу. Говорил он по-тагрски, но чуть-чуть растягивая гласные. - А-а ты меня не помнишь?