Мэри Стюарт - Недобрый день

— Брат мой король прислал вас отвезти меня назад ко двору?

Кей вспыхнул и, глядя в сторону, ответил отрицательно. Моргауза не отозвалась ни словом, но понурила голову и украдкой поднесла руку к глазам. Мордред, который ехал чуть сзади, видел, что слез и в помине нет, но Гахерис, пристроившись с другого бока, коснулся материнского плеча.

— Но скоро так оно и будет, госпожа! Право слово, скоро! Как только мы вернемся, мы непременно упросим короля! К Пятидесятнице, помяните мое слово!

Моргауза не ответила. Чуть поежилась, плотнее запахнулась в плащ, взглянула на небо, затем с видимым усилием расправила плечи.

— Гляньте: тучи сгущаются. Не стоит здесь задерживаться. Пора бы назад. — И, храбро улыбнувшись, добавила: — Уж сегодня, по крайней мере, Эймсбери не покажется мне тюрьмой!

К тому времени, как отряд подъехал к деревне Эймсбери, Кей, скакавший слева, таял на глазах, в глазах Ламорака светилось неприкрытое восхищение, а сыновья Лота напрочь позабыли о том, что некогда мечтали избавиться от материнской опеки. Чары снова сгустились. Нимуэ была права. Узы, откованные в Каэрлеоне столь недавно, истончались с каждой минутой. Братьям-оркнейцам предстояло вернуться к дяде и верховному королю не самыми безупречными из вассалов.

Ворота монастыря были распахнуты настежь: привратник высматривал кавалькаду. Он изумленно вытаращился на гостей из Камелота и окликнул отрока во власянице, рыхлившего салат на заросшей сорняками грядке под самой стеной. Послушник опрометью бросился на зов, и к тому времени, как отряд въехал во двор, в дверях показался сам аббат — слегка запыхавшийся, но исполненный величавого достоинства — и встретил гостей на верхней ступеньке крыльца.

Даже здесь, под взглядом аббата, чары Моргаузы не утратили силы. Тяжелый на подъем Кей учтиво шагнул было вперед, дабы помочь даме спешиться, однако Ламорак оказался проворнее, а Гавейн и Гахерис уже теснились следом. Моргауза улыбнулась сыновьям, грациозно соскользнула в объятия Ламорака, на мгновение прильнула к нему, давая понять, что верховая прогулка и треволнения встречи подорвали ее хрупкие силы. Мило поблагодарила рыцаря и снова обернулась к сыновьям. Сейчас ей необходим покой, так что гостями займется аббат Лука, а после, когда сыновья подкрепятся, переоденутся и отдохнут, она их примет.

Аббат с трудом скрывал раздражение: Моргауза, перевоплотившись из узницы в королеву, дарующую аудиенцию, удалилась на женскую половину монастыря, опираясь на руку прислужницы. Четверо стражников проследовали за нею, словно королевский эскорт.

На протяжении многих лет после коронации и в особенности после того, как в монастыре поместили Моргаузу, верховный король жертвовал Эймсбери деньги и богатые дары, так что монастырь изрядно разросся и посолиднел с тех пор, как юный король впервые поскакал на юг, к Хороводу Великанов, на похороны отца.

Там, где сразу за часовней некогда начиналось поле, теперь раскинулся обнесенный стеною сад с плодовыми деревьями и рыбным садком, а за ним соорудили еще один внутренний двор, разделив монастырь на две половины — женскую и мужскую. Дом аббата надстроили, так что теперь хозяину не приходилось уступать покои визитерам королевской крови; окна гостевых комнат, разместившихся в новом, южном крыле, выходили в сад. Двое молодых послушников, назначенных позаботиться о нуждах новоприбывших, проводили мальчиков в гостевой дормиторий — длинную, светлую комнату, где ничто не наводило на мысль о монашеском аскетизме. Там выстроилось с полдюжины кроватей: добротные, новые, с расписными изголовьями; каменный пол, выскобленный до блеска, устилали яркие тканые коврики, в серебряных подсвечниках стояли наготове восковые свечи. Мордред обвел глазами дормиторий, выглянул из широкого окна: теплый солнечный свет струился на лужайку, на рыбоводный пруд и цветущие яблони. И язвительно подумал, что Моргауза, пожалуй, вправе рассчитывать на радушный прием и всевозможные привилегии, как самая дорогая гостья — в прямом смысле этого слова.

Обед тоже не оставлял желать лучшего. Мальчикам накрыли в небольшой трапезной, примыкающей к гостевому крылу, а после предоставили полную свободу бродить в монастырских владениях и в городе за пределами стен, который, по чести говоря, казался немногим больше деревни. Мать, как сообщили принцам, примет их после вечерней службы. Кей беседовал с аббатом Лукой при закрытых дверях и к столу так и не вышел, но Ламорак остался при мальчиках и, по просьбе своих подопечных, свозил их на Великую равнину, туда, где, в двух милях от Эймсбери, высился огромный круг камней под названием Хоровод Великанов.